как же нудно становится. писать
для этих немногих избранных. писать для
всех искл тебя. тебя, дэйзи мэй
[27], кто
даже не из народа… смешно,
но ты даже еще не мертва…
я приколочу свои слова к этой бумаге
и запущу их лететь к тебе. и забудь о
них… пока спасибо.
ты добра.
люблю целую
твой двойной
Глупоглаз (в воздухе вой)
Зловещая выпивка с долговязым чужаком
зад бетти
[28], бур бублик блям да лям! чертовка родила всё ж блям да лям! нанимай калеку блям да лям! ставь на колесо его блям да лям! жги в кофейной гуще блям да лям! режь ножом для рыбы блям да лям! в колледж отошли и куриной ножкой хлопни блям да лям! свари в поварской книжке блям да лям! добудь ему слоненка блям да лям! продай его лепилам блям да лям! зад бетти, во бублик блям да лям! у бетти был молочник, блям да лям! на каторгу услала блям да лям! пуп ему срастила, блям да лям (держи сиську пока жду я. Держи так вот – стукану я… блям!) снабжала кушаками, растила в пневмонии… чёрен чёртов, ути пути, блям да лям! грит есть отбивная, блям да лям! он в чулке запрятан, с артишоком в ухе, высажен в фасоли и в компасе застрял он, блям да лям! гласеял крайний раз его, блям да лям! он стоял в окошке, блям да лям! на сотом этаже вверху, блям да лям! молясь со свинской рулькой
[29], блям да лям! бурь бетти, блям да лям! у бетти был бедняжка, блям да лям, видал я в океане, а с ним магометане – блям да лям! и все они ква кря… блям да лям! все они кря ква. блям!
как ни жаль, но придется мне
возвернуть твое кольцо.
ничего личного, вот тольк
я ничего не могу поделать со
своим пальцем и он уже
начинает вонять как
глаз! знаешь, типа как же люблю я
зловеще смотреться, но, тем не менее,
когда играю на банджо на сцене, мне
приходится быть в перчатке. что уж там
говорить, это стало влиять
на игру. прошу тебя, верь мне.
это вообще не связано
с моею к тебе любовью…
вообще-то, раз я отсылаю кольцо
любовь к тебе должна стать
гораздо гораздо глубже…
привет твоему врачу
люблю,
Тоби Сельдерей
(Бесцельно как ведьма)
споткнись-ка в свет авраам… что там вообще с начальством твоим? и не говори мне, что делаешь ты лишь то что тебе говорят! может твой язык знаков я и не секу, но пришел к тебе с миром, я ищу знания. взамен кое-каких данных я отдам тебе мои пластинки жирика домино
[30], несколько его да ее полотенец и твоего собственного личного пресс-секретаря… давай же. падай сюда. мой рассудок пуст. враждебности нет во мне. мои глаза две занятые автостоянки. я предложу тебе чашку жижи для чистки урн – мы можем учиться друг у друга/ лишь не пытайся тронуть моего мальца
вчера ночью перепил. верняк выпил
слишком много. сёдни утром проснулся а в
мозгу свобода и голова как
нутро чернослива… планирую
сёдни нравоучать про жестокость
полиции. приходи если сможеш сбежать.
увидимся как прибежишь. пиши
када явишься
твой друг,
гомер-потаскуха
Баллада на плоской себе моли
ноги застряли между нижней юбкой и мимо проскакали всякие яковы и все горлопанили… губы у ней были мелочь совсем и у нее был гингий вид и когда я увидел что натворил, я прикрываю лицо/ временем правит какая-то буйная снобша чирлидерша и высовывает язык, роняя пурпурный чепец, она тусует с автобусом, ласкает кровавое распятье и молится, чтоб кошелек ее стибрили в пороховом переулке! звать ее, Делия, она завидует цепному блоку и царству где пацан с термометром хаки, очевидно подставное лицо и получая заказ ворча «она тебя утопит! раскроит тебе зенки! вложит разум те в рот! видишь взрывается! всего 65 а уже не прочь умереть!» гнуться горазда к объедкам, сражаясь с припадком падучей и стараясь остаться сухой в типичной цинциннатской погоде… Клодетт, ученица песочного человека, раненная на свой пятый год в деле а ей всего-то 15 и валяй-ка спроси что она думает о женатиках и папашках и съездах храмовников
[31] давай спроси ее и Делия, которую Деброй зовут когда она шастает в форме медсестринской, она отбрасывает в погреб чистый свет и у нее есть принципы/ попроси ее о бумажной услуге и она даст тебе стих герани… чикаго? живодер! мясник! что угодно! дело кому какое? тут тоже похоже на кливленд! на цинциннати! я дал любимой вишенку
[32]. еще б не дал. она сказала какова та на вкус? что? ты дал ей еще и курицу? дурак неудивительно что ты хочешь начать революцию
слушай. мне наплевать, что говорит твой
папа. просто дж. эдгар хувер
[33] не такой уж и
хороший парень. типа у него должна быть инфор-
мация на всех до единого в
белом доме, чтоб если про это прознает публика
тех людей можно было б уничтожить/
если хоть что-нибудь из тех сведений, что у него
есть, когда-нибудь выйдет наружу, да ты шутишь,
вся страна целиком, возможно,
бросит работу и взбунтуется. он-то вовек
место свое не профукает. подастся в отставку с
почетом. вот погоди и сама убедишься… неужто не можешь
сама разобрать все эти коммунячьи дела?
знаешь, типа сколько еще автоугонщикам
терроризировать нацию? пора идти. за мной
гонится пожарный расчет. увидимся когда я получу
свою степень. без тебя я схожу с ума.
никак не насмотрюсь кино.
твой увечный возлюбленный,
бенджамин черепах
На пролом звукового барьера
трень F-дыры неонового до́бра
[34] и разрядка от неудачных стихов матраса изгоя выше по улице лапая разъездные трофеи и подпорный зимогор с пакетом на голове в постели с ближайшей родней обнаженного абажура – болтливое сердце и волк серебряной мороси неизбежной чреву грозит разверстием ржавого пруда, бездонного, грубое пробуждение и напрочь замерзнув в грезах о мгле в день рожденья/ в рессорной коробке к сожаленью без свечки сидя и завися от запятнанного проводника, ты себя не чуешь таким уж архизначительным/ успех, скулят ее ноздри. старейшины басни и умерщвленные короли и вдыхай манеры свирепых масштабов, выдыхай их в стекловатую грязь… страшиться убожества водянистых фургонов с оркестром, гротескных и блюющих в цветы дополнительной помощи грядущему заговору и городя жуткие байки о вчерашнем влиянье/ пусть голоса эти сольются в агонии и колоколах и растопят уже тыщи своих сонетов… пока нафталиновая женщина, белая, милая милая, усыхает на своем радиаторе, так далеко и вперяется внутрь через свой телескоп/ ты будешь сидеть болея от хлада и в незачарованном чулане… с облегченьем лишь от своего ямайского смуглого друга – ты нарисуешь на лампочке рот, чтоб та могла смеяться привольнее
