В декабре 2006 г. к работе приступил преемник Рамсфелда — Роберт Гейтс. У него были хорошие рабочие отношения с ЦРУ — ведь там прошла большая часть его профессиональной карьеры. Начав работу в Управлении в конце 1960-х гг., он поднялся до должности директора, которую занимал в начале 1990-х. Это был первый случай, когда кресло директора занял человек, начавший свой путь в организации с самых низов
[1150]. У Гейтса был опыт работы в Совете национальной безопасности, он имел тесные связи с силами специальных операций. В ходе расследования скандала «Иран-контрас» под подозрением оказалась и деятельность Гейтса. Хотя независимые адвокаты пришли к заключению, что Гейтс «был близок со многими лицами, игравшими значительную роль в деле «Иран-контрас», и в силу занимаемого им положения мог быть в курсе относительно их деятельности»
[1151], было решено, что его роль в деле «не позволяла предъявить ему обвинений». Гейтс также был одной из ключевых фигур в поддерживаемой Штатами войне Афганистана против СССР в 1980-е гг.
[1152] Одним из первых шагов, предпринятых им по приходе в Пентагон, было включение Пакистана в американскую программу преднамеренных убийств.
В своих показаниях перед Комитетом сената по делам вооруженных сил, данных через три месяца после вступления Гейтса в должность, генерал-лейтенант Дуглас Льют, возглавлявший оперативный отдел Объединенного комитета начальников штабов, заявил, что американские командиры «имели полномочия на захваты и убийства или непосредственные действия в Афганистане, что позволяло им наносить удары по лицам, совершавшим враждебные действия»
[1153]. Льют добавил, что эти полномочия также позволяли им действовать и на территории Пакистана: «Если противник пытается укрыться за границей, то у нас есть все необходимые полномочия на то, чтобы продолжать его преследование». Отвечая на вопрос, обладали ли американские силы полномочиями на ведение действий на большую глубину, например для того, чтобы нанести удар по бен Ладену, находившемуся на территории Пакистана, Льют ответил, что готов обсуждать подобные вопросы исключительно в рамках закрытых слушаний.
Положения о «преследовании по горячим следам» вызывали крайнее раздражение 1SI с самого момента заключения в 2002 г. договоренности о такой возможности между президентом Мушаррафом и JSOC. Все в Пакистане знали, что на территории страны активно действует ЦРУ (явным напоминанием об этом служил каждый удар беспилотников), в то время как вооруженные силы США могли находиться на территории страны с единственной целью — готовить пакистанских военных. В то время как вооруженные силы Пакистана и ISI выступали за возможно большее сокращение действий американских военных на территории страны, JSOC в течение ряда лет активно выступало за то, чтобы Белый дом расширил их полномочия по нанесению ударов внутри Пакистана
[1154]. JSOC требовало разрешения на удар даже в тех случаях, когда операция предусматривала нечто большее, чем простое преследование боевиков «Аль-Каиды», уходящих за границу. «Дайте нам больше полномочий, мы хотим бить их в их убежищах», — именно так, по утверждению одного из высокопоставленных американских чиновников, ставило вопрос JSOC.
Несмотря на то что Пакистан являлся умелым переговорщиком, подчас даже переигрывавшим Соединенные Штаты, стране нужны были американские деньги, оружие и поддержка. Поэтому если Пакистан не хотел иметь дело с определенными террористическими элементами, они попадали в сферу деятельности JSOC и ЦРУ. И Белый дом должен был согласиться с этим. В случае с JSOC согласие означало проведение рейдов на территорию Пакистана. «Думаю, что здесь мы имеем дело с одним из тех моментов, на которые пакистанцы смотрели сквозь пальцы, так же как, например, и на программу применения беспилотников, — говорил мне Энтони Шаффер, оперативник РУМОС, в течение долгого времени работавший по пакистанской тематике. — Я ни на минуту не поверю, что президент Асиф Али Зардари, начальник ISI генерал Ашфак
Первез Каяни, как ранее и Мушарраф, не подозревали, что мы будем заниматься чем-то подобным»
[1155].
К 2006 г. годовой бюджет американских специальных операций вырос в сравнении с 2003 годом на 60 %, превысив 8 млрд долл.
[1156] В январе 2006 г. президент Буш объявил о «рывке» в Ираке. Количество военнослужащих регулярных сил США в стране было доведено до 20 тыс. Вместе с тем Буш также санкционировал значительное расширение операций по преднамеренным убийствам, во главе которых стояли силы JSOC. Эта операция стала лебединой песней генерала Маккристала в JSOC. К концу 2007 г. президент начал говорить о том, что «рывок» увенчался успехом. Это высвободило возможности JSOC для действий в Пакистане.
В конце 2007 г. администрация Буша начала разработку планов по значительному расширению использования на территории Пакистана американских сил специальных операций. Однако работа в этом направлении затормозилась из-за противоречий, вызванных не прекращавшейся борьбой между ЦРУ и Пентагоном за руководство действиями в Пакистане. Газета New York Times описывала острые разногласия внутри администрации Буша и в ЦРУ по вопросу о том, следует ли американским коммандос начинать наземные рейды в зоны свободных племен
[1157].
Случившийся в июне 2008 г. инцидент обнажил все риски, которые несло с собой возможное расширение специальных операций США на территорию Пакистана. Бой, завязавшийся между американскими войсками и силами движения «Талибан» в афганской провинции Кунар, перекинулся на территорию Пакистана. Американцы запросили поддержки с воздуха, и прибывшие вертолеты нанесли ракетный удар по талибам. В результате атаки погибло восемь пакистанских военнослужащих, находившихся на своей территории. Акция была осуждена Пакистаном как «неспровоцированное и трусливое» нападение со стороны США
[1158]. «Мы выступаем за суверенитет, целостность и самоуважение, — заявил, выступая в парламенте, премьер-министр Пакистана Юсуф Реза Гила-ни. — Мы не позволим нападать на нашу землю». Однако на деле Пакистану нечем было подкрепить подобные заявления.
