Анвар признавал, что по приезде на учебу в США он «не был истинно практикующим» мусульманином
[190]. Однако после войны в Персидском заливе его стали интересовать политические вопросы, со временем он возглавил мусульманскую студенческую ассоциацию кампуса
[191]. Анвар также заинтересовался войной в Афганистане, и во время зимних каникул 1993 г. отправился туда. Поддерживаемые Штатами моджахеды изгнали в 1989 г. советских оккупантов, тем не менее страна оставалась погруженной в пучину гражданской войны. Это было популярное место для поездок молодых мусульман, включая поразительное количество йеменцев, которые хотели своими глазами увидеть джихад. «Произошло вторжение в Кувейт, затем началась война в Персидском заливе. Именно тогда я стал серьезнее относиться к своей религии, — вспоминал позднее Анвар. — Я предпринял поездку в Афганистан, чтобы принять участие в боях. Я провел там зиму, а затем вернулся с намерением закончить свои дела в США и уехать в Афганистан навсегда. Я планировал отправиться туда летом, однако к тому времени моджахеды захватили Кабул. Я увидел, что война закончена и решил остаться в США»
[192].
По мере того как Анвар все больше увлекался политикой и религией, дела с учебой шли все хуже
[193]. Позднее он утверждал, что лишился стипендии из за своей политической деятельности. «Мне передали от знакомых в американском посольстве в Сане, что туда поступали сообщения о моей исламской деятельности в кампусе и поездке в Афганистан. Это было единственной причиной, по которой моя стипендия была закрыта»
[194]. Глядя из сегодняшнего дня, видишь, что именно этот момент определил всю дальнейшую жизнь Анвара. Возникла искра, которая, в сочетании с последующими событиями, изменила его путь. Несколько лет спустя Анвар рассуждал, что полученная им стипендия была частью плана правительства США вербовать студентов из разных стран мира в качестве своих агентов. «С помощью программ предоставления стипендий иностранным студентам, власти США создают себе по всему миру кадровый фонд. Именно из этих людей происходят государственные лидеры, политики, бизнесмены, ученые и т. д. У них есть одна общая черта — все они — выпускники американских университетов, — писал он. — Эти программы помогли США укрепить свою силу по всему миру и управлять им. Путь, которым США управляют империей, не называя ее империей, это одно из величайших новшеств нашего времени». О себе он рассказывал как о редком индивидууме, оказавшемся в состоянии противостоять этим имперским планам. «Попытка включить меня в число многих тысяч лояльных США мужчин и женщин по всему миру провалилась. Я больше не годился для этой роли. Теперь я стал фундаменталистом!»
[195]
Члены семьи Аулаки не считали себя особо религиозными, они были просто хорошими мусульманами, молившимися пять раз в день и пытавшимися строить свою жизнь в соответствии с заповедями Корана. Религия играла важную роль, однако для Аулаки на первом месте стояла их племенная принадлежность. Кроме того, они были современными людьми, поддерживавшими отношения с иностранными дипломатами и бизнесменами. Поскольку Анвар проявлял все большую заинтересованность в религиозной политике, он стал посещать мечеть, располагавшуюся неподалеку от его университета в Колорадо. Однажды местный имам попросил его выступить с пятничной проповедью
[196]. Анвар согласился и обнаружил, что у него есть талант к публичным выступлениям. Он начал задумываться, не является ли именно проповедничество, а не строительство, его истинным призванием. «Он был очень, очень многообещающим человеком. Мы надеялись, что его ждет хорошее будущее, — вспоминает дядя Анвара шейх Салих бен Фарид, преуспевающий бизнесмен и глава йеменского племени аулаков. — Мне кажется, Анвар был прирожденным лидером. Это было у него в крови и в складе ума»
[197].
Анвар окончил университет и решил остаться в штате Колорадо
[198]. Он женился на двоюродной сестре из Йемена и стал работать имамом в Исламском обществе Денвера
[199]. Нассер рассказал мне, что Анвар никогда не говорил о желании стать имамом, когда уезжал в Америку, однако после того как его несколько раз попросили прочесть проповедь, он увлекся этим делом. «Он думал, что сможет принести пользу в этой области, достичь чего-то. Думаю, что началось это все совершенно случайно. Затем, как мне кажется, ему это понравилось, так что он решил забросить строительство», став исламским проповедником. Анвара заинтересовали работы и речи Малькольма Икс и других деятелей, озабоченных судьбой афроамериканской общины
[200]. В Денвере «он начал задумываться о социальных вопросах Америки, он знал много чернокожих, он навещал их в тюрьмах, старался помочь им, — рассказывал Нассер. — Так что он все больше занимался социальными проблемами, касающимися мусульман и других меньшинств США». Прихожанин его мечети в Денвере позднее сказал об Аулаки: «Он мог говорить с людьми, глядя им прямо в глаза. Он владел этим волшебством»
[201]. Пожилой мусульманин, посещавший мечеть Аулаки в Денвере рассказал в интервью New York Times, что однажды у него с Аулаки вышел спор. Это случилось после того, как молодой имам посоветовал молодому верующему из Саудовской Аравии присоединиться к чеченскому джихаду против России. «Он говорил прекрасно, — вспоминал старик. — Однако я сказал ему: не говори с моими людьми о джихаде»
[202].
13 сентября 1995 г. жена Анвара родила их первого ребенка
[203]. Мальчика назвали Абдулрахман. Годом позже, в 1996 г., Анвар перевез свою молодую семью в Сан-Диего в Калифорнии, где он стал имамом мечети Масджид аль Рибат аль Ислами
[204]. Он также вел научную работу для получения звания магистра управления образованием в университете Сан-Диего
[205]. В конце 1990-х гг. в США началась подготовка к президентским выборам 2000 г. Нассер приехал в Америку, чтобы пройти курс лечения и навестил в Сан-Диего своего сына. Нассер показал мне фотографию длиннобородого Анвара на лодке, держащего в руках пойманную им большую рыбу. «Видите, он был уже имамом, с большой бородой», — вспоминал Нассер, улыбаясь фотографии своего сына. Тот был одет в желтую футболку, украшенную логотипом местной исламской организации, и бейсбольную кепку. Бывший сосед Аулаки по Сан-Диего, Линкольн Хигги III, описывал Анвара как «очень дружелюбного и приветливого», с «очень скромной женой» и «восхитительным» ребенком
[206]. «Он любил ходить на ловлю тунцов, — вспоминал Хигги, — так что время от времени он приносил мне приготовленное его женой филе тунца»
[207].
