Отметим, что в масштабах всего Европейского союза реструктуризация греческого долга эквивалентна снижению общего суверенного долга не более чем на 1 %-й пункт совокупного ВВП ЕС. Для полного успеха Евросоюзу надо проделать несколько десятков подобных операций в отношении суверенных долгов всех 28 стран-членов ЕС.
* * *
Серьезным недостатком технологии управляемого дефолта является то, что его последствия трудно локализовать. Участники управляемого дефолта связаны тысячами и миллионами нитей договорных отношений с другими экономическими субъектами за пределами очерченного круга. Например, после реструктуризации греческого долга в 2012 году, возникли проблемы у банков разных стран, которые держали крупные пакеты греческих облигаций. Это банки самой Греции, а также Франции и Германии. Греческим банкам еще до проведения реструктуризации чиновники из Еврокомиссии и ЕЦБ обещали помощь на пополнение капитала.
Для крупных банков Франции и Германии потери не были смертельными. Во-первых, потому, что в их портфелях на греческие бонды приходилась небольшая доля (гораздо больше у них бондов Испании или Италии). Во-вторых, потому, что банковские надзоры этих стран настаивали на переоценке греческих бумаг в активах кредитных организаций в сторону снижения их стоимости с учетом рыночной ситуации (получается, что у Греции бумаги отражаются по номиналу, а в балансах большинства германских и французских банков – по более низкой, рыночной цене). Поэтому мартовская реструктуризация греческого долга не повлияла кардинально на балансы банков Франции и Германии.
А вот для такой небольшой страны, как Кипр, который тесно связан с Грецией, потери банковской системы оказались критическими. Банки Кипра иногда добровольно, иногда под принуждением скупали большие партии греческих бондов. После реструктуризации надо было срочно спасать банковскую систему Кипра. Все мы помним, как это было сделано. В марте 2013 года – ровно через год после реструктуризации греческого долга – была проведена конфискация депозитов в кипрских банках. Эту операцию также можно назвать управляемым дефолтом. Однако если в случае управляемого дефолта Греции его организаторы сохранили видимость предварительных консультаций и переговоров, то во втором случае (Кипр) условия реструктуризации были просто продиктованы властями ЕС. В первом случае спасали страну, во втором случае спасали банки. В первом случае конфискациям подвергались сотни (может быть, тысячи) экономических субъектов. Во втором случае – уже десятки тысяч.
Летом 2013 года Евросоюз принял решение о том, что в дальнейшем, при возникновении опасных для банков ситуаций, на спасение банков будут направляться не средства государственных бюджетов (как это было во время кризиса 2008–2009 годов), а средства держателей депозитных счетов. Таким образом, Брюссель легализовал «жесткий» кипрский вариант управляемого дефолта на всем пространстве Европейского союза.
В Брюсселе и некоторых европейских столицах стали активно обсуждать вопрос о возможности и целесообразности проведения аналогичных «обрезаний» долгов других стран, входящих в ЕС (особенно Испании и Португалии). Однако через несколько месяцев энтузиазма в Европе поубавилось. После мартовской реструктуризации греческого долга его основная сумма (без процентов) сократилась с 352 миллиардов до 243 миллиардов евро, что лишь немного превышало 120 % ВВП; такого относительного благополучия Греция не знала с конца прошлого десятилетия. Вместе с тем, уже в ноябре 2012 года величина суверенного долга Греции составила 301 миллиард евро, что превысило мартовский уровень на 58 миллиардов евро. Реструктуризация долга проводилась в обмен на второй пакет помощи Греции на сумму 130 миллиардов евро (первый пакет в размере примерно 110 миллиардов евро был выделен еще в 2010 году). Этот пакет был подготовлен все той же «тройкой» (Еврокомиссия, ЕЦБ, МВФ). Основная часть средств выделялась из такого источника, как ЕФФС – 109 миллиардов евро. Остальные 21 миллиард евро обещали выделить ЕЦБ и МВФ. Каковы цели обещанной помощи? Прежде всего – рекапитализация (пополнение капиталов) греческих банков, которые понесли существенные потери в результате мартовской «стрижки», затем покрытие текущих обязательств Греции по суверенному долгу (выплата процентов). На сегодняшний день суверенный долг Греции снова вырос до 350 миллиардов евро, а в относительном выражении достиг планки в 170 % ВВП. То есть, все вернулось на круги своя.
* * *
Непоследовательность и противоречивость европейской политики в отношении греческого долга кто-то назвал «финансовой шизофренией». Чем ее объяснить? Ряд экспертов обращает внимание на недостаточность проведенного «обрезания»; обслуживание оставшегося долга Греции по-прежнему осталось непосильным делом для бюджета этой страны. Греции потребовались новые вливания. Такие критики говорят, что хирургическая операция в отношении Греции была неудачной, потому что была вырезана лишь часть «долговых метастазов». Мол, надо было прощать не 53 % долга по греческим бондам, а 90 %, а заодно, подвергнуть операции тех кредиторов, которые попали в категорию «привилегированных» и были выведены из-под скальпеля хирурга.
Каков в целом был эффект реструктуризации? Несколько десятков миллиардов суверенного долга Греции было списано с греческих кредиторов – банков, страховых компаний, государственных и частных пенсионных фондов, иных социальных фондов. Банки Греции уже в мае 2012 года зафиксировали убытки в размере примерно 30 миллиардов евро и оказались на грани банкротства (дефолта). Социальная сфера страны также была парализована (в частности, некоторые пенсионные фонды прекратили выплаты пенсий). Второй пакет помощи Греции сразу же стал использоваться для затыкания образовавшихся дыр в разных сферах – бюджетной, банковской, социальной. Уже летом 2012 года суверенный долг Греции начал снова уверенно набирать высоту.
В связи с этим нельзя не обратить внимание на ограниченный характер программы оздоровления греческой экономики, которая была согласована Афинами с представителями «тройки» накануне мартовской реструктуризации. Программа предусматривала разные меры финансовой экономии, бюджетные «обрезания», увеличение налогов, приватизацию ряда государственных активов. Никаких серьезных шагов по запуску реального сектора экономики программа не содержала. А бюджетные «обрезания», как сегодня признают даже в МВФ, Еврокомиссии и ЕЦБ, еще сильнее загоняют экономику в кризис. Несмотря на сокращение абсолютного и относительного уровня долга, страна оказывается неспособной обслуживать даже «обрезанный» долг. Возникает «порочный круг». Страна, подобно наркоману, тянется за новой порцией героина.
Мало кто обратил внимание на кардинальное изменение структуры суверенного долга Греции после проведения управляемого дефолта. Главным держателем греческого долга стал Европейский фонд финансовой стабилизации – 75 миллиардов евро, или 25 % всего долга (по состоянию на ноябрь 2012 год). Другими крупными держателями греческого долга были ЕЦБ – 36 миллиардов евро (12 %) и МВФ – 21 (7 %). Доля банков и других частных финансовых компаний Греции была равна 10 %, столько же пришлось на банки и частные компании других стран. Среди других держателей греческого долга можно назвать центральные банки Греции и других стран, а также различные институты, которые предоставили Греции кредиты (т. е. не являются держателями долговых бумаг). Если рассматривать структуру лишь того суверенного долга, который возник в результате размещения бумаг греческого казначейства, то более половины такого долга находится у ЕФФС и ЕЦБ. О чем это говорит? О том, что долг Греции в результате проведенной реструктуризации был переведен от частных банков и иных финансовых компаний под контроль наднациональных структур – ЕФФС, ЕЦБ и МВФ. Кстати, с 2013 года все полномочия и обязательства Европейского фонда финансовой стабильности переходят к Европейскому стабилизационному механизму (ЕСМ). ЕСМ – некий аналог Международного валютного фонда, но в отличие от МВФ, который принято считать международной финансовой организацией, Европейский стабилизационный механизм имеет явные признаки наднациональной структуры. Принято решение, что штаб-квартира этого нового института ЕС будет находиться в Люксембурге. ЕСМ забирает часть финансового суверенитета стран, входящих в еврозону; он получает возможность использовать средства национальных государственных бюджетов для решения долговых проблем всего европейского сообщества.
