– Как вы прошли мимо охраны? – поинтересовался Самаэль.
– Пустяки, – отмахнулся посетитель. – Для этого достаточно пробить портал, ведущий прямо к вашему порогу.
Тон незнакомца был насмешливым.
Визитер нравился Самаэлю все меньше. Традиции надо соблюдать, но лучше бы этот тип остался снаружи.
Странник держал в руке посох. Простой, без затейливых завитушек, инкрустаций и резьбы. Значит, это не представитель гильдии.
– Пусть мой визит вас не смущает, – заговорил незнакомец после затянувшегося обмена взглядами. – У меня есть важное дело, которое не терпит отлагательств. Я должен встретиться с Кракеном.
У Самаэля отвалилась челюсть. В буквальном смысле.
– Вы серьезно?
Пришлый кивнул.
– Конечно. Зовите меня Коэном. Я странствующий посредник из Предельных Чертогов. Случилось так, что с Кракеном мы знакомы давно. Есть серьезный разговор, так что я должен спуститься в Святилище.
Самаэль нервно рассмеялся.
– Богохульник! Ты понимаешь, о чем просишь? Нельзя разговаривать с создателем Срединного моря и Всего сущего на равных! Без жертвы! Это неприемлемо!
Последние слова Самаэль чуть ли не прокричал. Тридцать лет прошло с тех пор, как простой чеканщик стал иерофантом и возглавил тайный культ. Всякое повидал Самаэль на своем веку. Встречал он и неверующих скептиков, и равнодушных лицемеров, и фанатиков, добровольно бросавшихся в колодец на съедение. Но такого… Лично знаком… Этот Коэн из Предельных Чертогов не понимает, с чем связался.
Размышления иерофанта остановил насмешливый взгляд гостя.
– Мы теряем время, иерофант. Ты веришь в разную чушь, прими на веру и мои слова. Город захвачен врагами, и Кракен может вступить с нами в союз. Ты хочешь освободить Верн?
Иерофант знал, что город захвачен. Но это проблемы города. Коготь держался в стороне от большой политики. Так было всегда. Чужаки атаковали Храм Демиургов, потопили вернские корабли, перебили ополчение Ночных картелей. Но в пределы Когтя враги вторгаться не спешили. Замкнутый анклав не представлял для них интереса.
– Я знаю, о чем ты думаешь. – Коэн погрозил иерофанту пальцем. – Ты полагаешь, что к вам не сунутся. Это не так. Посторонние ведут непримиримую войну с Демиургами. Кракен – Демиург, пусть даже измененный. Однажды за ним придут. Твой бог погибнет, Самаэль. Остановить это можно сейчас. Сейчас или никогда.
В холл заглянула жена чеканщика.
– О чем это он толкует, Самаэль?
– Оставь нас! – отмахнулся иерофант.
Перепуганная женщина скрылась на кухне.
– Как мне узнать, что ты не лжешь? – после долгой паузы произнес чеканщик.
– Если я солгал, – Коэн посмотрел в глаза собеседнику, – Кракен откажется со мной разговаривать. Он утащит меня на дно колодца и там сожрет. Так ведь? Я рискую собственной жизнью.
Иерофант осмыслил слова гостя.
– Ты прав. Когда ты хочешь спуститься в Святилище?
– Сейчас, – твердо сказал Коэн. – Времени мало.
Иерофант вздохнул.
– Жди здесь.
Вернувшись в спальню, Самаэль стал переодеваться. Мантия иерофанта хранилась в дальнем углу платяного шкафа. В недрах потайной полочки лежала серебряная тиара, отлитая в форме щупальца спрута. Сбросив домашнюю одежду, Самаэль облачился в мантию и надел тиару. Потрепанные ботинки сменились чешуйчатыми сапогами. Око Кракена – на шею. Глубинный жезл – в руку.
Хлопнула дверь.
Обернувшись, Самаэль встретился глазами с женой.
– Куда это ты собрался, на ночь глядя?
– В Святилище, – буркнул иерофант.
На лице женщины отразился испуг.
– Зачем?
– Отведу паломника.
– Он не паломник.
– Почем тебе знать?
– Я слышала ваш разговор.
– Если слышала – не мешай мне исполнять свой долг.
Жена приблизилась вплотную и взяла чеканщика за руки. Ладони женщины были холодными.
– Ты не пойдешь.
– Я должен.
– Кракен не говорит с паствой без жертвы. Тебе это известно. Этот пришелец… знаешь, что он задумал? Скормит тебя спруту. Вот для чего ты ему понадобился.
– У меня нет выбора.
– Есть. Прогони его. И ложись спать.
– Спать? – Иерофант грустно улыбнулся. – Сегодня – да. А завтра? Если он прав, к нам явятся чужаки. Сровняют все с землей. Убьют наших детей, надругаются над моим и твоим богом. Я слышал, что они творили в Стафе.
– Все слышали про Стаф. – Жену передернуло.
Самаэль мягко освободился.
– Я вернусь. Ложись спать, все будет в порядке.
По щеке женщины скатилась слеза.
– Не будет.
Самаэль промолчал. Он сам не знал, чем закончится сегодняшняя служба. Возможно, жена права.
Коэн повернулся, заслышав звук шагов.
– Красивая мантия, иерофант.
– Меньше слов, – резко ответил Самаэль. – Готов?
Коэн кивнул.
– Пошли.
Ночь обступила их со всех сторон. Надвинулись черные громады окон. Ветер обрушил на скитальцев силу своего гнева, попытался оторвать от мостовой, потерпел неудачу и злобно загудел в водостоках. Торнвудова луна и Око сегодня стояли рядом. Два распахнутых зрачка, присматривающихся к свежему мясу.
Самаэль двинулся по извилистой улочке в направлении маяка. Шум ветра и грохот волн не располагали к беседе. Шли молча. Ветер изредка швырял в лицо пригоршни дождя. Первые признаки бури.
Над крышами домов проступали черные пальцы мачт – многочисленные корабли захватчиков укрылись в гавани.
Иерофант и посредник достигли перекрестка. Или развилки, так даже вернее. Точка, из которой разбегаются все улицы Когтя. Коэн вспомнил рассказ Кьюсака о Дне равноденствия, и у него по спине побежали мурашки. Да, тот, кто именовал себя Кракеном, достиг пределов мерзости. Сохранил ли он остатки разума? Если нет, то нынешняя ночь станет для Коэна последней.
Путники ступили на каменистую тропу.
Справа высилась башня маяка. Мощный луч пробивал штормовую мглу, устремляясь к неведомым далям.
Тропа вела к Святилищу Глубины.
Все, как рассказывал Кьюсак. Приземистое сооружение. Четыре башни, арка. Чем-то зловещим веяло от этого места. Столетиями тихого ужаса, безграничным голодом твари, бывшей когда-то человеком. Воплями мальчишек, тонувших в черном колодце.
Был ли у жителей Когтя выбор?
Коэн вспомнил укрепленную набережную и матерей, запрещающих маленьким детям гулять на внешней стороне полуострова.
