Гордясь своей военной формой, готовый к боям и сражениям, только что получивший землю под строительство оружейного завода — первый государственный заказ, — все эти первые месяцы 1917 года Роджер только ходил да посвистывал. И лишь два человека были способны испортить ему настроение — Майлз Бринкерхофф и Грейс Тейт.
Так и вышло — Роджер оставался подрядчиком, пока Рок-Фарм не была готова принять первых гостей; но самого его в их числе не было. Он проклинал себя за то, что даже на мгновение задумывается о самой возможности приглашения, но, по правде говоря, считал, что достоин его. Он с лихвой выполнил свою часть сделки, сэкономив Майлзу кучу денег и закончив строительство в оговоренные сроки, поэтому самое меньшее, что Майлз мог бы сделать, — предложить ему воспользоваться плодами рук своих. Роджер бы вежливо отклонил приглашение, но на самом деле он считал, что должен иметь шанс отказаться.
Дом был готов распахнуть двери, когда Милдред еще находилась под присмотром так удачно оказавшегося под рукой доктора Литтауэра, но в сложившихся обстоятельствах Майлз все откладывал и откладывал новоселье, начал предвкушать его еще даже до того, как выбрал цвет крыши. В том, что в качестве первой гостьи, которая проведет ночь в новом доме, он выбрал именно Миртл, ту самую девушку, что наотрез отказывалась входить в его городской дом в дневное время, одновременно было что-то жалкое и достойное. На фоне того грандиозного мероприятия, что первоначально спланировали Майлз и Роджер, званый вечер в честь открытия дома был таковым лишь по названию: когда бы Майлз ни позвонил Миртл, она неизменно спрашивала: «Собираешься вечеринку устроить?» Потому, строго говоря, открытие дома действительно превратилось в вечеринку. Возвращаясь в город в «паккарде», за рулем которого сидел его новый слуга, племянник Эльмиры Тедди Спотсвуд, и проезжая мимо старой фермы Колдуэллов, Майлз поймал себя на том, что думает, насколько верно шотландский бард писал о наилучшим образом составленных планах. Согласно показаниям термометра, в доме было тепло, но так тихо и так безлюдно, что Майлз твердо решил больше не оставаться с женщиной здесь наедине. Отныне всегда будет еще как минимум одна пара. После того первого свидания здесь раз в неделю собирались гости, и спустя несколько месяцев новоселье было отложено на неопределенное время или даже навсегда.
Тем не менее до Роджера доходили слухи, что тот или иной господин, та или иная дама были гостями Рок-Фарм, и таких набралось немало, потому что Майлз любил разнообразие. Каждое новое имя весьма болезненно задевало Роджера, не говоря уж о том, насколько его смущало и даже давило отсутствие места, куда бы он сам мог пригласить даму: если у нее не было своей квартиры (что чаще всего и случалось), приходилось везти ее в какую-нибудь сельскую гостиницу, если она не предпочтет перепихнуться по-быстрому у него в кабинете, где стоял кожаный диван, но помимо того, мелкое строительное оборудование — штоки и дверные ручки, топоры, железные цепочки, а также дождевики, резиновые сапоги и разнообразные канцелярские принадлежности. О коммерческом клубе, покуда распоряжаться там продолжал Берт Ботли, не могло быть и речи, а купить себе квартирку Роджер боялся, ибо для матери — а она наверняка узнает — это будет смертельным ударом. Таким образом, хотя бы в одном отношении ему было проще поддерживать состояние боеготовности, чем если бы он по-прежнему общался с Майлзом.
Но однажды, размышляя о том, как благоприятно все складывается (получение чина в гвардии, правительственный заказ), он вдруг сообразил, что во взаимоотношениях с Майлзом изменилось положение величин. И изменила его сама история. Сделав это открытие, он немедленно снял трубку, набрал номер Майлза и предложил встретиться в библиотеке спортивного клуба, где им никто не помешает.
Роджер пришел первым и, когда появился Майлз, просто излучал добросердечие:
— Майлз, старина, присаживайся.
— Смотрю, ты сегодня в хорошем настроении, а то уж я боялся, что снова в какой переплет угодил.
— Никак нет, старина, никак нет, — успокоил его Роджер. — Но коли думал, что я в беде, тем более спасибо, что пришел. Очень мило с твоей стороны. Но повторяю, Майлз, это не тот случай. Скорее наоборот. Тем не менее, старина, все это время я переживаю ту ужасную осеннюю историю.
— Вот как?
— Именно так. Да, и дня не проходит, чтобы я не испытал угрызений совести за то, что едва не стал причиной твоих неприятностей.
— Едва?
— Ну да, Майлз, ведь, если не говорить о деньгах, ты никак не пострадал.
— Что ж, наверное, можно и так посмотреть на это дело.
— Со всех сторон идут слухи, — продолжал Роджер, — что со дня на день будет объявлен призыв, и я, как военнослужащий, должен прибыть в расположение части сразу по уведомлении. На тот случай, если начнутся военные действия, будь то день или ночь, там уже все готово: обмундирование, табельное оружие, а меня, как офицера, призовут одним из первых. Я должен прибыть в свой взвод еще до рядовых.
— Гм, естественно.
— Дела у меня идут неплохо. Наверное, ты слышал, что строительный бизнес разворачивается.
— Слышал, рад за тебя.
— Спасибо. Но гнетет меня одна вещь, Майлз. Деньги, расходы, которые ты понес после той, как бы это сказать, несчастной ночи.
— Да?
— Сколько, Майлз? Скажи сколько, и я прямо сейчас выпишу тебе чек на всю сумму.
— Что?
— Да, да, ты не ослышался. Если страна вступит в военные действия, кому-то надо отправляться в Европу. Не думаю, что у меня возникнут проблемы, если дело дойдет до рукопашной, однако существуют такие вещи, как артиллерийский огонь, ядовитые газы, мины, подводные лодки и так далее. Следует ко всему быть готовым и не отправляться в путь…
— Ты что же, хочешь сказать, что отправляешься?
— Как только поступит приказ, но даже если его не будет, есть военная тайна, и я не вправе ею ни с кем делиться. Ни с родителями, ни с близким другом. Ни с кем.
— Ясно.
— В общем, если, как говорится, снаряд с моим именем уже отлит, мне не хотелось бы, чтобы Майлз Бринкерхофф считал меня человеком, который не отдает долги. Назови сумму, старина.
— Зеро, — сказал Майлз.
— Зеро? Да брось ты, Майлз. Ты же сам говорил мне, что хорошо, если уложишься в пять кусков. Так что, пять?
— Ну, если ты помнишь сумму, то должен помнить и то, что я собирался все оплатить сам. Так что, Роджер, благодарю за предложение, но этот инцидент… эта вечеринка уже оплачена. Счет закрыт.
— Нет, так не пойдет.
— Забудь, говорю. Страница перевернута, — повторил Майлз.
— Пусть так, но я готов. И ты это знаешь. Я сделал предложение. И пусть никто потом не говорит, что этого не было.
— Ладно, давай о чем-нибудь другом. Полагаю, что, если ты со дня на день отправляешься на войну, я должен устроить прием в твою честь.
— Ни на что подобное я не намекал, Майлз.
