Я смотрела, как они, словно зомби, идут в воду. В одежде, в тяжелых ботинках, тот, что держал меня, по-прежнему с ножом в руке. Постепенно до меня начало доходить.
– Анхен, вода же холодная. Это май, сейчас слишком рано для купаний.
Он молчит.
– В ботинках плыть невозможно, пусть хоть разуются.
Молчит.
– Они же пьяные. Переохлаждение, судорога…
Он по-прежнему молчит, глядя как они погружаются по пояс, по грудь, начинают плыть.
– Анхен, а если они плавать не умеют? Тут слишком широко, этот пруд и летом на трезвую голову не каждый переплывает. Анхен! Анхен, они же утонут!
– Как повезет, – вампир равнодушно пожимает плечами. – Что тебе до них?
Я смотрю, как они плывут. Кто-то вырвался вперед, рассекает водную гладь уверенным кролем. Не спешу за него радоваться. Знаю я, как мужики кролем плавают: двадцать гребков туда, двадцать назад, и все, выдохся. А впрочем – хотя бы умеет. Может и доплывет. Остальные плывут медленнее и вовсе не так ловко. Но вроде плывут. Ах, нет! Самый последний вдруг дернулся, ушел под воду, взмахнул руками, выплыл, закашлявшись, и снова над водой лишь рука.
– Анхен, он же тонет! По-настоящему, на самом деле!
– А ты думала, я пошутил? – он просто стоит и смотрит.
– Анхен, пожалуйста, все, хватит! Он же правда сейчас утонет! Ну пожалуйста, его же еще можно спасти! – я оборачиваюсь, но вижу лишь равнодушие, и бросаюсь сама – туда, к воде. Здесь недалеко, я доплыву, я еще успею.
Он хватает меня за руку:
– Нет.
Я вырываюсь, рыдаю, что-то кричу. А в воде только плеск, другой, и совсем уже ничего нет. Я видела мертвых. Я достаточно насмотрелась за этот год на тяжелобольных, на умирающих, в больнице всякого хватает. Но вот так, стоять и смотреть, как тонет на твоих глазах человек, которого можно спасти, которого ты мог бы спасти, которого послали туда – тонуть, умирать…
– Как же можно так, – меня трясет, я захлебываюсь рыданиями, – он же еще мальчик был, он же тебе ничего не сделал, просто стоял… ну ладно тот, с ножом… или другой… но ему за что умирать?
– Значит, не там стоял, – пожимает плечами вампир. – Мы не в суде, Ларис, а я не судья. Мне не интересно выяснять степень их вины. Мне вообще они не интересны. Доплывут – свободны, нет – надо было меньше пить и больше спортом заниматься.
– Но… ты же мог сразу их прогнать… пока они ничего еще не сделали… ты же вампир, твое слово – закон… а ты специально… дожидался…
– Я что, воспитатель в детском садике, рассказывать им, как вести себя надо? Это им папа с мамой должны были объяснить. А отпустить… Мы ж не на необитаемом острове, принцесса. Найдут другую парочку, парня побьют, девчонку изнасилуют. Если смогут. А не смогут – так тоже побьют. О ком рыдать-то тут? Идем, и так весь вечер испорчен.
Он взял меня за руку и решительно потянул от воды. Я бросила последний взгляд на пруд. Они еще плыли. Но их было только трое. И не разглядеть – кто…
Вампир, которого уже даже наряд не делал мальчишкой, решительно тянул меня в чащу.
Глава 11
Собственник
Он тянул меня напрямик через заросший до состояния небольшого лесочка парк, упрямо игнорируя все тропинки. Временами по сторонам мелькали компании, облюбовавшие ту или иную полянку для пикника, слышались голоса, смех, бренчали гитары. На тропинках, которые мы, почему-то, упрямо пересекали наискосок, виднелись прогуливающиеся пары, родители с гомонящими детьми, собачники с милыми и не очень песиками. Городской парк был отнюдь не безлюден в этот праздничный вечер. И в голове все никак не укладывалась картина только что произошедшего. И все еще происходящего там, откуда мы столь поспешно уходим. Мне только что приставили к горлу нож. И, будь со мной Петька – никто бы не спас. Не вмешался бы, не вызвал Силы Правопорядка. Не от черствости и порочности, нет. Просто никто бы не заметил. Так же как сейчас никто из сотен гуляющих в окрестностях пруда не видит, как тонут в нем уже не бандиты – молодые мальчишки. И вовсе не потому, что им вампир глаза отвел. Просто у каждого свои дела. Нам все кажется, что если мы на виду – то с нами ничего не случится. Если что – нас заметят и спасут. Не спасут. Не заметят.
Я все еще нервно вздрагивала, покорно бредя за ним, и все спотыкалась о бесконечные коряги да упавшие ветки. Если б он не держал меня за руку – наверное сто раз упала бы. Вернее – просто никуда бы не шла. Мозг был не в состоянии отрешиться от произошедшего и сформулировать дальнейшие цели и задачи. Может и неплохо, что сейчас за меня кто-то решал. Вот только…
– Анхен, а куда мы? Если на выход – то нам либо правее, либо левее, так мы только в забор упремся.
– Ну, мы же не станем искать легких путей? – пожимает плечами вампир и не меняет направления.
Вскоре выходим к границе парка. Как я и предупреждала – забор. Вдоль него широкая ровная дорожка. Направо пойдешь – попадешь к выходу на улицу Яковлева, налево пойдешь – будет выход на проезд Гончарова. Упрямый вампир тянет меня прямо к высокой кованой ограде. Почти не примериваясь и не тормозя ловко проскальзывает между прутьями. Руку мою так и не отпускает и, обернувшись, явно ожидает того же подвига от меня. На глаз не кажется, что здесь слишком уж широко. Но раз уж он пролез, я, что же, застряну? Пролезаю. Да, давненько я сквозь заборы не лазила. Думала, вышла уже из того возраста. Но, судя по некоторым, тут главное не возраст, главное – фигуру сберечь.
Мы оказываемся на старинной улочке, уныло тянущийся вдоль парковой ограды. По эту сторону улицы – забор и парк, по другую – сплошная вереница трехэтажных домов, постройки не то прошлого, не то позапрошлого века. Ни магазинов, ни ресторанов, ни других каких общественно-значимых мест. Только жилые дома, плотно пригнанные один к другому. Остановки автобуса тоже не видать, она видно где-то ближе к выходу из парка, к перекрестку.
– Ну и смысл был нам сюда выбираться? – недоумеваю я. – Все равно ж теперь вдоль забора идти. Только уже не по парку, а по пыльной улице.
– Вдоль забора не пойдем, есть предложение интереснее, – по-прежнему крепко держа меня за руку, Анхен решительно направляется через дорогу.
– И куда же мы идем?
– Ко мне домой.
Ой! Я застываю столбом и пытаюсь выдернуть руку. Вампир резко дергает меня на себя, крепко обхватывает за талию и приподнимает над землей.
– Ларис, а давай ты свои эмоции не посреди дороги будешь демонстрировать, – спокойно заявляет он мне, продолжая движение к тротуару. – Тут, конечно, машины редко ходят, но ходят. А поскольку сегодня праздник, сама видела, трезвые нынче не все. В том числе и за рулем.
– Анхен, пусти! Я не пойду к тебе домой!
– Почему? – он ставит меня на тротуар, но из рук благоразумно не выпускает. – Вот скажи мне честно: что такого я могу сделать с тобой у себя дома, чего не мог бы сделать в любом другом месте?
