Юрай, усекший «разговорчики в строю», отдает приказ остановиться и «упор лежа принять!», и «р-ра-а-аз – дэва-а, р-ра-а-аз – дэва-а»…
Кое-кому отжимания напоминают о сексе, и он начинает потихоньку рассказывать, как ублажал одну богатенькую тетушку, и как еле унес ноги, когда в неурочное время вернулся ее муж. Ближайшие слушатели настолько увлеклись рассказом, что пропустили команду «встать»… Обалдевший капрал некоторое время раскрыв рот наблюдал, как три придурка продолжают неистово отжиматься, при этом двое внимательно слушают третьего…
Только выйдя из столовой, осознал, что съел все, не разбираясь, и, мягко выражаясь, не наелся.
И снова вторая половина дня пролетела в непрерывной суете. Сразу после обеда взвод направился в санчасть, где капрал, со скучающим выражением на конопатом лице, сделал нам какие-то прививки, тыкая каждому в предплечье неким подобием степлера для сшивания упаковок.
Почесывая зудящие от уколов предплечья, вернулись в казарму. Там капралы выдали новое парадное обмундирование, сразу пояснив, что после сегодняшней примерки, мы оденем его только на принятие Присяги, после чего оно будет спокойно пылиться в ячейках в течение полугода, до окончания учебного периода.
Как только примерили и подогнали «парадку», сержанты построили всю роту на центральном проходе. Прозвучала команда «смирно», и из канцелярии вышли офицеры.
После прибытия в часть нас опекали исключительно сержанты и капралы, и у меня даже из головы вылетело, что в армии присутствуют и более высокие чины. Теперь я впервые увидел капитана Отса – командира роты, и трех лейтенантов – командиров взводов.
Капитан как-то лениво прошелся вдоль строя, а лейтенанты критически осмотрели каждый свой взвод. Нашим взводным оказался самый молодой на вид, щеголеватый блондин. Даже и не знаю, почему он показался мне щеголеватым – вроде бы на нем не было надето ничего лишнего. Однако все обмундирование взводного отличалось неестественной опрятностью, нигде не было ни единой лишней складочки, каждый замочек и каждая застежка блестели, как только что отчеканенные монеты… В общем, выглядел так, как и должен выглядеть новоявленный лейтенант, впервые готовившийся к встрече с подразделением, которым ему предстоит командовать. Он останавливался напротив каждого из нас и, высоко подняв подбородок, смотрел свысока, пытаясь показать, что способен видеть солдата насквозь, вместе со всеми его потаенными мыслями. А мы, не зная, что наш командир всего лишь вчерашний выпускник военного училища, не имеющий ни малейшего военного опыта, верили его суровому взгляду и тянулись, пытаясь показать свое усердие.
Наконец, предварительный смотр закончился, и офицеры, перебросившись несколькими словами с сержантами, удалились в канцелярию в сопровождении мастер-сержанта.
Мы сняли парадную форму, сложили ее до завтрашнего дня и отправились на плац, заниматься строевой подготовкой. А конкретнее, тренировать выход из строя для принятия Присяги.
С плаца хорошо был виден спортивный городок, и мое внимание привлек крутящийся на турнике и брусьях атлет. Лица с такого расстояния было не разобрать, но все же, что-то в его фигуре показалось знакомым. Когда, закончив упражнения, он возвращался через плац в казарму, я узнал того здоровяка, который обратил на меня внимание вчера, когда нас распределяли по ротам. Только теперь вспомнил – он тоже русский, и хотел встретиться со мной.
Вероятно, ощутив направленный на него взгляд, атлет обернулся и несколько мгновений пристально всматривался в меня. Вот в его глазах отразилось узнавание, он подмигнул мне и, сменив направление, подошел к нашим капралам.
– Новобранец Новиков, выйти из строя! – гаркнул Юрай, после того, как перекинулся несколькими словами со здоровяком.
– Есть, – чеканю два шага.
Навстречу подходит атлет и кладет на мое плечо тяжелую руку.
– Отойдем на минутку, братишка.
Мы отходим, и он протягивает крепкую ладонь.
– Сергей. Бужин.
– Олег. Новиков, – отвечаю на рукопожатие.
– Приветствую земляка в армии Конфедерации, – улыбается Сергей, – Не часто нашему брату удается стать гражданином.
– А я пока не гражданин, – отвечаю машинально и тут же понимаю, что сморозил глупость – не гражданин не может попасть в армию. Поспешно пытаюсь исправить ситуацию: – То есть, я только перед мобилизацией стал гражданином.
Однако, судя по удивленно поднятым бровям, Бужина крайне заинтересовала моя промашка, и последующая отговорка принята не была.
– Ладно, братишка, – продолжая внимательно смотреть мне в глаза, произнес он, – Завтра после обеда у вас будет пару часов личного времени. Зайдешь ко мне в первую роту, тогда и пообщаемся плотнее. До завтра.
Здоровяк хлопнул меня по плечу и направился к казарме.
День закончился зубрежкой текста Присяги.
Уже лежа в кровати подумал о том, что за два дня не было свободной минуты, чтобы познакомиться с товарищами. А ведь служба по сути еще и не начиналась. Неужели капрал Юрай не преувеличивал, и все предстоящие полгода пройдут в таком бешеном темпе? Так и контракт закончится, а я не пообщаюсь ни с кем из сослуживцев. Хотя, Бужин говорил, что завтра должно быть какое-то личное время… С этими мыслями и уснул.
Глава – 4
Присяга
Второй раз в жизни слышу этот пронзительный свист, но уже ненавижу его от всей души. Ненавижу и Юрайя, с упоением дующего в свисток. Вливаюсь в поток все и вся ненавидящих и проклинающих, стекаю на улицу и занимаю свое место в строю.
С удивлением обращаю внимание на то, что в отличие от других взводов, мы пробегаем мимо спортгородка. По этому поводу в строю раздается негромкий ропот.
– Прекратить разговоры! Шире шаг! – кричит бегущий рядом со строем Юрай.
Подгоняемые неугомонным капралом взлетаем на пригорок. Теперь начинается довольно продолжительный пологий спуск. Бежать становится легче, и, начавшие было сдавать, новобранцы вновь восстанавливают дыхание.
Монотонное буханье солдатских ботинок по грунтовой дороге и качающиеся спины впереди бегущих словно гипнотизируют. Все мысли в голове останавливаются, остается лишь ощущение причастности к единому единому механизму – будто бы я некая деталька, вращающаяся за счет и вместе с остальными.
Однако на втором километре механизм начинает давать сбои. Все чаще слышится надсадное, с хрипотцой дыхание, все тяжелее поднимаются ноги, все сильнее растягивается колонна. А тут еще и показавшееся из-за сопки солнце начинает немилосердно жарить изрядно вспотевшие тела.
Один только Юрай бодренько бегает вокруг взвода, то подгоняя отставших, то забегая вперед.
– На месте! – слышится его команда.
Бух-бух-бух – продолжаем бег на месте, поджидая, когда подтянутся отставшие. Бух-бух-бух – продолжаем бег на месте, предвкушая, что сейчас наконец прозвучит команда остановиться, и можно будет дать отдохнуть ногам. И никто не думает о том, что предстоит еще обратная дорога – пусть и пологий, но продолжительный подъем.
