– В какой день вы их предали, Игнатий?
– В тот, когда меня посвящали в глупые мистерии их общества. Ещё в Европе. Я клялся, но в такие дурные клятвы неведомым самозванцам не верил и не верю.
Подозрительно, что человек, убеждённый в силе не то что слова – знака – не верит клятве.
– А всё же – окончательно?
– Голуа я и взглядом не намекнул о скрижали, мог бы вовсе не извещать и о вещичках Прозоровского, ведь Голуа мне не начальник, а депеши в Италию путешествуют долго. Всё же сказал ему, скрепя сердце, о них, кроме камешка. Он возгордился тем, что я ему вдруг доложился. А задали же вы ему загадку!
– Кому?
– Россетти. Он, как думаете, почему упёк-то вас?
– Не он. Беранже.
– Ещё одна шавка Россетти, надо думать.
– Он ищет своего соотечественника, который не желает, чтобы его нашли.
– Знаю. Карно. Знаток древних языков. Но только ищет он не его. А скрижаль с письменами, что и я. Все одна шайка.
– Вы для меня ничем не лучше, хоть и предали всех их.
– Не предал – я никогда не собирался им служить, – вставил он, но я продолжал, хотя слова давались с трудом:
– …а шайка ваша дурнее и глупее. Но скрижали у меня давно нет. Я отдал её. Вашему приятелю Голуа. Вы, если вас вызволят ваши сообщники, отправитесь его искать и в драке за камень один убьёт другого. А нет, так вы оба, наконец, отстанете от меня навеки.
– Нет, меня вы не проведёте. А его провели, и преловко, – он казался вполне искренне восхищённым. – Я о Россетти. Сперва он получил копию на бумаге, потом через Голуа и фальшивый камень. Они до сих пор в замешательстве. Перед тем, как отправить меня сюда, они показали мне то и другое. Я сразу оценил ваш ход. Оба не видели подлинника, но я-то держал его в руках! Я чуть не расхохотался, но ничего им не открыл. Видите, я не спрашиваю, где мой камешек. А они клюнули. Увидев бумагу, Россетти подумал, что вы ошиблись в копировании. Или же сделал вывод, что без скрижали надпись не действует. Но фальшивый ваш камень взволновал его не на шутку. Хотя тоже не действовал. Этот ваш… – он пощёлкал пальцами, – Беранже потому и не убил вас ещё, что с вами потеряется важная нить. Не к Карно. Он рано или поздно его отыщет. И тот расскажет, как вы всех провели. Со мной та же история.
– Но он тоже не держал в руках оригинала.
– Не держите вы хоть меня за… оригинала! Карно помог вам исказить знаки. Они конечно, тупицы и дилетанты. Как и вы. Но не все в мире идиоты.
– Вы, например.
– Я тоже болван. Иначе догадался бы о силе знаков раньше и списал бы их. Увы. И ведь что обидно вдвойне – сделал бы точно то же, что и вы. Думаете, я не знаю, почему вы списали знаки? То же ведь не смогли разгадать, что к чему, вот и решили дать другим ознакомиться, но по частям. Вы невежда и вдобавок трус.
– Да, я подменил знаки, – сознался я без злобы. – Сам. Чтобы проверить их важность.
– Вот и проверили. Теперь что с того? Держу пари, вы так ничего и не выяснили.
– Что с того – вам? То, что мы здесь подвергаемся одинаковой опасности заразиться чумой, ещё не делает нас союзниками. Это не тот случай, когда враг моего врага мой друг. Может, вас подсадили ко мне, чтобы выведать сведения? Почему вы – здесь?
– Ясно, чтобы я рассказал вам о тех, против кого вы сели играть с единственным козырем. Но я не исполняю их приказов – мне попросту нечего вам рассказать, чего бы вы сами не знали.
– Где настоящий камень – я не скажу.
– Рано или поздно я найду его. Вы не помеха мне. Если не проболтаетесь – им. Впрочем, через недельку таких побоев вы уже и проболтаться не сможете.
– Его и до вас могут найти, – горько усмехнулся я, ибо это была правда.
– Найду того, кто нашёл. Или пойду окольным путём. Это не так трудно. Рассудим вместе. Вы – учёный, я – испытатель. Вам нужна наука для славы, почёта и титулов. Мне – для дела. Вы, как и Прозоровский, пустые собиратели. Я оставляю только необходимое. Вы – чистые созерцатели, и жаждете быть созерцаемы сами толпами пустоголовых мирян. Я практик, и не чураюсь грязной работы. А потому вы не могли отправить камень таким как я, а отдали кому-то вроде вас самого. Этого олуха я сыщу – и быстро. Я дохожу до всего логикой. Камень в России. Возможно, попал туда с человеком, будучи подложенным без его ведома. Или переданным для кого-то посылкой втёмную. Или просто по незнанию. Тогда проще всего.
– Сначала отсюда нужно сбежать. Или рассчитываете на кого-то?
– Усыплю бдительность. Я догадываюсь, где мы обретаемся. Я в этих краях бедуинов нанимал, знаю кое-кого. Честные разбойники, я доверяю только им. Я и Мегемет Али. Доверять можно только тем, кого подкупил. Тот платит по сто двадцать пять тысяч кошельков за их службу на караванных путях. Деньги берут сразу вперёд за месяц, но если не отработают всего срока – возвращают остаток. Как только оклемаюсь и подлечу у албанцев ногу – ночью сбегу к ним. С ними я договорюсь, стоит шепнуть несколько имён их шейхов, с которыми имел я дело. Дураки пусть ищут Карно. Но знание языков им не поможет. Что толку, что ты узнаешь смысл букв или слов, прочтёшь надпись? Если ты не узнаешь, как в общем действует любая надпись – к чему слишком подробное знание? До слёз обидный парадокс: дело вовсе не в Карно, но нас убьют, как только найдут его. М-да.
– Вы же говорили, что они ищут не его, а скрижаль?
– Он восстановит первоначальную надпись.
– Старик поднаторел в игре в прятки. Так что у меня есть неделя, чтобы помереть, а у вас скрыться. Вашему сообщнику некогда пришлось долго следить за мной, прежде чем найти его.
– О чём вы?
– О той нелепой стычке в Старом Каире! В доме того самого Карно.
– Ах, вы о том! – не сразу взял он в толк. – Тут история загадочная. Вам следовало бы знать, что никто иной, как я сам анонимным письмом получил точное указание, где в Фустате мне искать… – он помедлил и рассмеялся: – вас!
– Меня? – на миг боль куда-то отступила. – Но они дрались с французом!
– Он, верно, вмешался, думая, что пришли за ним. Однако, как глупо…
– Не глупо, а…
– Глупо не то, что вы подумали. Мои люди тут ни при чём, я мчался что было мочи, но опоздал к рандеву. Некто иной прибыл раньше, но им в тот день также не улыбнулась удача.
Я поведал ему, что узнал по глазам одного из работников Прозоровского, но Игнатий резко отверг свою причастность к ним, воскликнув, что всегда действовал без сомнительных помощников, наводнивших дом неразборчивого князя. Человек Голуа попадался ему в Константинополе, но он думал, что Этьен прислал его следить за ним.
– Но кто мог знать, что я окажусь в доме Карно, если даже я…
– Куда как прозрачно! – воскликнул Карнаухов. – Вы отбыли в Египет, а перед тем махали направо и налево проклятым эпиграфом и болтали в салонах про знатока древнееврейского. Лишь дурак не сумел бы свести все факты воедино.
