Он кликнул слуг, и приказал подавать обед. Я тяжело опустился на походный стул в другом конце длинного стола. Странно, но в его шатре я ощущал себя как дома. Два соперника, понимающие друг друга, вовсе не так опасны как иные друзья.
– Но вы не договаривали раньше, несмотря на наш уговор.
– Я вам не лгал, – ответил он голосом уверенного в своей нечестности человека. – А вопросов вы не задавали.
– Что же теперь, когда задаю?
– Теперь вы и так знаете. Ваш секретарь приставил ко мне соглядатая – смышлёного малого. Не будь он таким смышлёным, его давно завалило бы породой, когда он сломал бы шею, оступившись с лесов в раскоп с ножом в спине. Должно быть, ваш секретарь предупредил его о таком исходе… И не такое могло случиться, будь я уверен, что он один. Вообще, вам повезло с помощником. Мне приходилось обходиться одному, пока я не догадался пристроить к делу этого арабского Труффальдино, что так и эдак следит за мной. Это и разумно и законно, раз он получает жалование с двух сторон – пусть и покрутится.
Как не заставляет себя ждать константинопольский кебабджи, слуга тот уже через три минуты открыл крышку шипящего медного чана, и за душистым паром я не мог видеть ни угощения ни того слуги. Карно рекомендовал блюдо как разгоняющее желчь, что будет полезно для моего скифского душеного здоровья.
– Скорее, вы – боялись моего Прохора. Он не прощает врагам.
– И это верно. Кроме того, раньше я не доверял вам, и оказался прав.
– А теперь?
– Я навёл кое-какие справки. За вами длинный след. Вы изрядный плут, Рытин. Вы знаете всех, и все знают вас. Вы охотник и жертва. Вы мне нравитесь. Я сам такой.
– Я вовсе не такой.
– Я приукрасил, – поднял он свой бокал. – Вы хуже. Но и я хуже.
– Я только хочу избавиться от своего секрета, но получить гарантии, – я подвинул бутыль к себе, но второго бокала на столе не нашлось. – Кажется, я близок к тому, чтобы достичь сего с одной из сторон. Беда в том, что у меня ещё нет секрета.
– И я, и я желаю того же! – поспешил вскричать он, и часть вина оросила песок. – К сожалению, ищущие меня не желают вступать в переговоры, они предпочитают меня убить и воспользоваться всеми открытиями, как не вступает со свиньёй в переговоры мясник. А та, возможно, и решилась бы пожертвовать одной ногой для сохранения жизни. Но мне мало соглашения с одной из сторон, ибо таковой договор не спасёт от прочих приговоров.
Сало от кусков баранины текло у нас с подбородков, Карно заметил, что вред от жира лучше всего лечится рубиновым родосским. Я пригубил прямо из бутыли.
– Значит, не свидетельства об исполинах вы ищете, а их останки?
– Верно. Свидетельств, как могли вы убедиться, у меня предостаточно.
– Вели вы раскопки в землях филистимлян?
– Филистимляне? – с презрением выдохнул он. – Вы в самом деле не понимаете? Или не знаете? Или делаете глупый вид? Да, они в самом деле якшались с потомками настоящих гигантов. Те, в сущности, представляли из себя лишь громадных существ. Но не их – я ищу родоначальников.
– Из книги Еноха? – усмехнулся я невесело.
– Если угодно, – вполне серьёзно ответил он. – Знаете, что говорят о пирамидах копты?
– Всякие небылицы. Что их построили великаны. Это предположение вызвано единственно неумением объяснить огромный вес камней в их основаниях. Ведь никаких останков гигантов по сию пору не открыто?
– Да. Но в пирамидах нет и людских царей – только челядь и дворовые, – закончил он.
– Это объясняют грабежами арабов, не так ли?
– Воистину так, – согласился он. – Но зачем бы им уничтожать мумии царей? А ведь получается, что одних царей мы и не находим. Что из этого следует? – и на моё неопределённое пожатие плечами кончил: – Мы ищем не то и не там… Я давно оставил в покое пирамиды. Исполинов там нет, и скорее всего, не было.
Я предположил, что он не откроет мне тайну своего решения искать в этом месте, но он рассмеялся, сказав, что это уже не тайна: пятнадцать последних лет он движется по следам раскопок первой той экспедиции Бонапарта. И поскольку он, кажется, в который раз промахнулся, ему нужно сызнова увлечь меня в компаньоны.
– Вы снова уводите меня в сторону, как тогда, когда мы беседовали о рефаимах. Не их, сказали вы теперь – других, родоначальников вы ищете?
– О рефаимах заговорили вы сами, я решил вам не перечить. А вы что же, освоили древнееврейский? Нефилимы упоминаются лишь дважды, и то лишь в еврейском тексте Пятикнижия. Их всегда переводили как «гиганты», тем самым внося путаницу в умы.
– Теперь я вам соглашаюсь верить. Впрочем, моя покладистость обусловлена сытостью. А ваши аргументы тут вовсе ни при чём, ибо мы и без того товарищи по старому нерасторгнутому трактату.
– И согласно секретной статье его, вы должны мне дать ознакомиться со свитками того иудея, – промурлыкал он, покачав пальцем у своего носа.
– В обмен на вашу часть его находок, – согласился я. – Что ж, начнём. Хаима послали выяснить, откуда мог происходить эпиграф, что я показал ему, а после и вам. Он собрал множество мест, где сходились армии древних существ. Теперь вы.
– Но вы не открыли мне ничего нового.
– Хаим выяснил, что повесть идёт не о битве – о войне. Она шла повсеместно. Места последних битв – только эпизоды той войны.
– Один из моих пергаментов говорит о начале войны, – ответил он и замолк.
– Война длилась сотни лет.
– В другом описывается противостояние сынов света и детей нечестивцев.
– Тот эпиграф мой, он найден в Причерноморье. Свитки говорят о том месте, как о первом сражении войны.
– Нечестивцы были карликами.
– Свиток содержит упоминание некоего кодекса ангелов.
– Карлики превосходили своих противников числом, но главное – жестокостью. Война шла не до победы, но на полное истребление.
– Кодекс ангелов некогда хранился в Лавре преподобного Саввы.
– Вот как, – задумчиво молвил Карно, став совершенно серьёзен. – Не те ли это манускрипты, что, по преданию, Иоанн Дамаскин привёз с собой в Лавру из самого Дамаска, где, как верят магометане… – Мы оба замолкли, глядя друг на друга и ожидая, кто первым выскажет крамольную мысль. Но он предпочёл сменить беседу: – Я с молодости связан с неким тайным орденом, претензии которого, признаться, давно мне опостылели, и я всячески стремлюсь с ним порвать уже двадцать лет. Но не тут-то было. Они, представьте, возражают. Пришлось однажды натолкнуть их на мысль о моей гибели, и, кажется, они клюнули. Но появление ваше… вернее, сперва появление этого заносчивого господина Муравьёва, всё испортило.
– Я не понимаю. Вы умерли для одного тайного общества, но не для другого – которое дало моему другу задание найти вас. И эти общества связаны между собой в какой-то неведомой выси.
