— Ток… есть… жизнь.
Голос старца зазвучал теперь глубоко и мощно, и восторженный ответ зала буквально прогремел:
— Ток… есть… жизнь.
Боганис и Травер стали замечать, что жидкость в серебряной чаше двигалась по кругу все быстрее и быстрее с каждым поворотом жезла.
— Ток… есть… смерть, — возвестил старик.
— Ток… есть… смерть, — в один голос прокричали люди.
В серебряной чаше образовался водоворот, который становился все глубже, по мере того как быстрее крутилась вода.
Старик вынул жезл из чаши, но вода продолжала вращаться, разгоняясь все сильнее.
— Ток… есть… всегда, — громовым голосом провозгласил старец. Когда он пошел вокруг чаши с жезлом, поднятым двумя руками над седовласой головой, Боганис и Травер на мгновение увидели его глаза. Они были широко раскрытыми, но при этом в них не наблюдалось ни капли разума. Глаза просто побелели. Ни радужной оболочки, ни зрачков.
— Ток… есть… всегда, — прогремел ответ.
— Что с ними происходит? — прошептал Боганис. Он уже перестал притворяться, что участвует в церемонии. Никто из присутствующих в зале этого не замечал. Все — и дети, и взрослые — были полностью поглощены своими словами и водоворотом в чаше. На гостей не обращали никакого внимания.
Травер внимательно следил за происходящим, а пальцы его в это время поглаживали перо шляпы.
Когда передние ряды начали подниматься со скамеек, весь зал быстро сделал то же самое.
Боганис и Травер тоже встали. Во время странствий по Замку они видели многое, в том числе и такое, что было крайне трудно понять, но то, что происходило тут сейчас, заставило их широко раскрыть глаза.
— Ток… есть… здесь, — рычал старик.
Хотя он больше не крутил жезлом, водоворот мчался быстрее и быстрее, и теперь уже временами стало проглядывать дно чаши.
— Ток… есть… здесь, — прорычал зал, и, словно по команде, все подняли руки, повернув ладони к чаше.
В тот момент, когда показалось ее блестящее дно, раздался ужасающий грохот, и из медной пластины, подвешенной к потолку, опустился столб света. Вода каскадом вырвалась из чаши и всех в зале обдала брызгами. Старец был сбит волной, скатился с возвышения и теперь безжизненно лежал на полу рядом со своим жезлом.
Казалось, что остановилось само время. Искрящийся столб света в центре зала гудел и вибрировал. Все вокруг застыло на одно бесконечно длящееся мгновение. Боганис и Травер тоже замерли, не успев даже поднять рук, чтобы защитить глаза от нестерпимого сияния.
Когда светящийся столб внезапно исчез, зал пришел в движение.
— Эти фокусы можно определить как всплески уровня энергии, — прошептал Боганис и вспомнил картинку на экране монитора Клары.
Чувство огромного облегчения охватило весь зал. Люди заулыбались и начали оживленно разговаривать друг с другом. Боганис и Травер не знали, что им делать, поэтому остались стоять, а остальные вокруг трещали только о том, сколько воды на них попало.
Те, кто стоял ближе к центру, оказались промокшими с головы до ног, и, видимо, это считалось большим счастьем. Боганису досталось всего несколько капель, но Травер выглядел так, словно ему на плечо вылили целое ведро.
Возле старика на корточки присела молодая женщина. Тот начал приходить в сознание, и женщина помогла ему усесться на возвышение. Старец выглядел очень усталым и слабым, хоть и попытался улыбнуться ей. Его карие глаза вновь стали живыми и внимательными, но сам он казался ужасно изможденным.
Похоже, женщина была единственной, кого интересовало состояние старика. Все остальные, улыбаясь и оживленно переговариваясь, начали покидать круглый зал.
Боганис и Травер решили пока остаться.
— Добрый день Тока, — сказал им проходивший мимо невысокий плотный мужчина.
— Спасибо, и вам желаю того же, — ответил Боганис. Травер кивнул.
— Благословенная капля, — радостно возвестил мужчина и положил руку на мокрое плечо Травера, а затем на собственную грудь.
— Капля? — удивленно пробормотал Травер и сделал круглые глаза.
Рыжеволосая женщина, державшая за руку маленького ребенка, прошла, бормоча поздравление, и коснулась плеча Травера, а затем своей груди. Многие другие, выходя из зала, повторили эти же действия.
Травер посмотрел на Боганиса.
— В некоторых, оказывается, таится скрытая притягательность, — весело проговорил охотник и тихонько хихикнул.
Травер, сморщившись, что-то буркнул себе под нос.
Когда следующий мужчина дотронулся до плеча Травера, Боганис попробовал завести с ним разговор.
— Мы прибыли из кухни Замка, — попытался он завязать беседу. — Мы собираем сведения о…
Больше он ничего сказать не успел.
— Кухня Замка! — с потрясенным видом воскликнул мужчина. — Что могло привести таких, как вы, в Пеш… — И он бросился к выходу, так ничего и не разъяснив.
Боганис сделал еще несколько безрезультатных попыток начать разговор. Но все подходившие люди хотели лишь дотронуться до мокрого плеча Травера, и никто не хотел отвечать на вопросы.
Когда выходили последние, Травер тоже собрался покинуть зал, но Боганис придержал его за локоть. Возле старика, обнимая его за плечи, все еще сидела женщина. Боганису показалось, что она чем-то огорчена. Вместо того чтобы выйти, индеец с охотником направились в центр зала. Женщина подозрительно взглянула на них, но старец тепло улыбнулся пришельцам.
— Мы только хотели вернуть повязки, — сказал Боганис и протянул ленту.
— Можете их оставить себе, — ответил старик голосом, в котором чувствовалась смертельная усталость.
Боганис помедлил, держа повязку в протянутой руке.
— Что ж, спасибо, — наконец проговорил охотник.
Травер пробурчал какие-то слова благодарности и сунул свою повязку в карман.
— Возблагодарите Тока, — прошептал старец.
— Кто вы и откуда? — спросила женщина со смешанным чувством недоверия и любопытства и придвинулась еще ближе к старику.
— Меня зовут Боганис, а его — Травер.
Травер кивнул.
— Мы прибыли из кухни Замка.
— Из кухни Замка? В Центральном Корпусе?
— Да, в подвале.
Женщина на секунду задумалась — видимо, что-то припоминала.
— Это ведь далеко? — сказала она и, очевидно, ждала объяснений: что может заставить путников отправиться в Пеш, расположенный на самых северных окраинах.
— Мы привыкли путешествовать, — сказал Боганис. — Когда мы приходили сюда в последний раз, обстановка здесь была намного беднее.
— Ток отнесся к нам благосклонно, — сказал старец.
