– Ох я дурак! – пробормотал Никита и сел на пороге.
Ноги снова подкосились, на сей раз – от облегчения.
– Дурак я, дурак… Да это ж опять они голову морочат – эти, которые меня похитили! Обхохотались, наверное, глядя, как я скакал по берегу!
Злость на него нахлынула – ну просто лютая. Это же надо – так издеваться над человеком, а?! Это же что ж такое?! Ну похитили вы Никиту Зеленина, ну всякое в жизни бывает, – ну так обращайтесь с ним как порядочные бандиты! Заприте в подвале или где-нибудь еще, требуйте, чтобы написал письмо папе с просьбой о выкупе, или на камеру его снимите!
А эти что делают?! С ума свести его хотят, что ли?..
Ну да ничего! Не на таковского напали!
Теперь Никита понял, что надо делать. Ни на что не обращать внимания, вот что!
Пусть банда экстрасенсов напускает на него каких угодно страхов-ужасов – он и бровью не поведет!
Мертвецы толпами – да пожалуйста!
Волки, медведи, да хоть тигры стаями – нет проблем!
Сила нечистая всех национальностей – на здоровье!
Никита все равно будет идти своей дорогой.
Вернее, тропой.
Той самой тропой, на которой недавно видел маму. Маминой тропой…
И в путь он отправится незамедлительно. Солнце, конечно, склоняется, однако до темноты еще куча времени!
Никита сделал решительный шаг с крыльца, и вдруг раздался треск, да такой, словно из тайги ломилась целая толпа медведей, волков, тигров, домовых, дзё комо и шаманов!
А потом что-то тяжело грохнуло…
Никита так и ахнул: поперек заветной маминой тропы, перегородив ее, лежала огромная ель.
* * *
На глюк, наведенный похитителями-эктрасенсами, это мало походило. Ель, наверное, упала сама. Еще содрогались деревья, которые она задела своей вершиной, еще осыпалась земля с огромного корня-выворотня.
Никита раньше бывал в тайге с родителями и знал, что деревья могут падать вроде бы ни с того ни с сего. Деревья – как люди: одни долго мучаются от неизлечимых болезней, а другие внезапно падают мертвыми посреди своей жизненной дороги.
Вот так, видимо, и эта ель – упала, потому что пришел ее срок.
Жаль, конечно, что он пришел вот прямо сейчас, но, с другой стороны, спасибо большое, что это не произошло, когда на этом месте находился Никита…
Ель была огромная! Тропу она преградила надежно. Перелезать через нее, сразу понял Никита, – себе дороже: оборвется весь, будет накрепко исколот иголками и изранен острыми сучьями.
Ну что ж, придется елку обойти. Взять немного правее или левее, а потом вернуться на тропку. И уже идти, никуда не сворачивая.
Никита немного поразмыслил, какую все же сторону выбрать, а потом свернул влево – просто потому, что лес там казался пореже, а справа стоял сплошной стеной.
Идти было легко. Зарослей подлеска
[19] – а это сущее мучение для путников в тайге! – здесь почти не встречалось. Почва мягко пружинила по ногами, и Никита шел быстро, с удовольствием. Наконец он спохватился, что пора брать правее, чтобы вернуться на тропу.
Но оказалось проще захотеть, чем это сделать. То есть Никита повернул направо, но тропа что-то не находилась…
Теоретически он должен был подниматься на сопку, но почему-то по-прежнему спускался в низину. Почва становилась все мягче и мягче. Местами мох проминался так, что нога проваливалась чуть ли не по щиколотку. Воздух сделался влажным, гниловатым, и Никита начал с беспокойством озираться: не маячит ли поблизости еще один дурно пахнущий глюк?!
Чем дальше он шел, тем сильней проникался уверенностью, что его снова морочат похитители. Дурак был, конечно, когда поверил: ель, мол, сама упала.
Как же! Сама! Они постарались, эти…
Надо было переть напролом через тропу – глядишь, сейчас уже на сопку поднялся бы и смог бы оглядеть окрестности: вдруг да увидел бы какое-нибудь село или, на худой конец, дорогу нормальную?!
А пока под ногами все громче чавкает грязь. И все реже удается обращать внимание на то, что пальцы на ногах промокли и застыли.
Понятное дело, что и это – глюк, но что-то уж больно реальный! Хотя и мертвечуга казался сначала ну о-очень реальным, даже чересчур. А потом исчез.
Вот и сырость под ногами, конечно, исчезнет, надо только немножко потерпеть. Хотя это трудно – вода уж очень холодная. Как бы судорогой ноги не свело!
Судорога, хоть и воображаемая, – поганая штука!
Никита огляделся – и чуть не начал ругаться самыми нехорошими словами, которые только знал. Само собой, произносить что-то подобное ему было запрещено («Если ты не хочешь уподобляться всяким отбросам общества» – как говорил папа), но все же иногда образование пополняется как бы само собой…
Повод вспомнить запретные слова у Никиты сейчас имелся, и даже весьма основательный! Потому что он, сам того не заметив, оказался посреди большого луга, покрытого множеством мелких лужиц. Трава на этом лугу была зеленая, свежая – ну еще бы, в такой-то сырости! – и только местами виднелись кочки, покрытые пожухлой, словно заржавелой травой.
Вот те на… Да он на болоте?!
Это ж надо!
Всякий, кто хоть что-то слышал о болотах, знает, что иногда они выглядят как очень миленькие зеленые лужайки. Конечно, сыроватые на вид, а так – вполне безобидные! Однако шагнешь на эту зелень – провалишься в стылую глубь, и тогда поминай как звали! Ну а места, покрытые сухой, как бы ржавой травой, – безопасные. То есть выбираться отсюда, с этой болотины, куда забрел Никита, нужно именно по неприглядной ржавчине, а не по зелени.
Но это имело бы смысл, если бы он оказался на настоящем болоте! А здесь – глюк. Он уже дважды повелся на происки врагов (а кто ему экстрасенсы, как не враги?!), и, конечно, они считают его дураком и лохом.
Один раз Никита их повеселил, когда драпал от полусгнившего рыбака и его подручных, могильных червей. Второй раз – когда поперся, как полный валенок, в обход «упавшей» елки. И теперь похитители, конечно, уже запаслись чипсами или там воздушной кукурузой, готовясь развлекаться во время третьего действия комедийного спектакля «Никита Зеленин в плену экстрасенсов, или Крыша едет все дальше и дальше».
Они, похоже, ожидают, что этот шут гороховый сейчас начнет неуклюже скакать с кочки на кочку, изо всех сил пытаясь не наступить на зелень, которая, конечно, совершенно надежна! А вот не ухнет ли под его весом какая-нибудь «безопасная» кочка в жуткую глубь – это еще вопрос.
Конечно, до смерти Никита не утонет – у экстрасенсов уже была масса возможностей его угробить, – но побарахтается достаточно, чтобы эта компашка успела закатиться от смеха в самый дальний угол тайги.
