Случилось так, что моя мама и мама Галки на фоне крутого весеннего авитаминоза синхронно увлеклись оздоровлением посредством травоедения и съездили на фестиваль любителей здорового образа жизни, и вот в июле, когда травы вступили в буйный сок, они вспомнили об Октябрьском. Здесь некогда проживали наши предки, они строили узкоколейку, ведущую к дегтевым ямам, а потом работали на дороге машинистами и обходчиками. На окраине поселка Октябрьский они поставили небольшой домик из узкоколейных шпал, который со временем оброс сараями, флигелями, пристенками, мансардами и в конце концов совершенно утратил свой первоначальный облик и стал похож на такой гиперсарай. Последние тридцать лет в домике никто не жил постоянно, иногда на лето наезжала родня, а на зиму заглядывал наш дядя Антон, любитель снегоходного экстрима.
Мамами увядшее родовое гнездо было выбрано не случайно. Узкоколейная дорога пришла практически в негодность, составы по ней курсировали раз в три дня, последняя промышленность в районе захирела еще в восьмидесятые годы, население разбежалось, так что экологическая обстановка держалась на высоте. Кроме того, моя мама вспоминала, что в детстве вблизи нашего старого дома произрастала чудесная сныть. Тогда ее использовали при приготовлении свинячьего кушанья и считали сорняком, а сейчас она стала популярной среди сторонников ЗОЖ. Помимо сныти в окрестностях водилось много всякой прочей зверски полезной растительности: заячья капуста, щавель, хвощ, дикий лук, одуванчики, крапива, сладкий осот – есть, короче, где разгуляться. И мамы решили пожить в близости к матери-природе. А чтобы им было не так уж скучно, они прихватили меня и Галку.
Я сопротивлялся, но был принужден к поездке отцом, который велел мне присматривать за дамами – местность-то глухая. Каким образом в этот дебрянск удалось затащить Галку, я не представлял, вполне может быть, родители ее подкупили будущим путешествием в какую-нибудь теплую сторону. Так или иначе, мы встретились с ней в Октябрьском.
Галка, как и я, не придерживалась высоких идеалов травоедения, однако, как оказалось, выбора у нас было мало, наши матери опрометчиво решили, что в Октябрьском остался магазин, где можно запастись продуктами, и с собой взяли только несколько банок морской капусты и корейской моркови, ну, еще большой пакет овсяных хлебцев. Но выяснилось, что магазин давно сгорел, а автолавка запаздывала, поэтому о макаронах и консервах оставалось только мечтать.
Первые два дня пребывания в Октябрьском я валялся в раскладушке под яблоней, маялся голодом и тоской. Галка бродила вокруг дома и явно хотела мне что-то рассказать, но я, памятуя о ее январских выкрутасах, не собирался с ней мириться, и когда Галка приближалась, обидно икал. Галка держалась. Но после двух дней на диете из моркови и чеснока и отсутствия Интернета Галка, видимо, получила сенсорную перегрузку и решила вступить в контакт, невзирая на икание. Спросила, не силен ли я в рыбалке.
Я ответил, что рыбы в реке все равно толком нет, но я знаю полянку, на которой водятся виноградные улитки, можно пойти их насобирать и запечь в чугуне. Галка ответила, что к улиткам она еще нравственно не готова.
– А вообще, конечно, скука страшная, – сказала Галка.
– Согласен.
– Сколько мы здесь проторчим, не знаешь?
– Недели три.
Вообще-то я на две недели рассчитывал, но не хотел облегчать Галке страдания.
Галка зажмурилась:
– За три недели я… не знаю, что со мной будет… Я посинею. И озверею от голода.
– Ничего, привыкнешь, – утешил я. – У меня в комнате полведра гороха сушеного, я на ночь замочу, завтра пюре сварим. Надо только дров набрать в лесу.
– Горох будоражит воображение… Точно, посинею. Тут не только Интернета нет, тут и телевизор, кажется, мыши съели.
– Не переживай, я в бане «Господа Головлевы» нашел. Будем по вечерам читать при лучине, ты же любишь.
– Да…
Галка поглядела на меня с сомнением.
– При лучине, – повторил я. – Под стон клопов и свист северного ветра.
– Стон клопов, само собой, вдохновляет, но я…
Она поглядела на меня с еще большим сомнением, но потом вздохнула и поинтересовалась:
– Скажи-ка, Тим, дружочек, а что ты знаешь про то, что здесь произошло с Полей? Сорок три года назад которая.
– А что? – спросил я.
– Так ты знаешь или нет?
– Да все знают, – ответил я. – Поля исчезла. Наш дедушка оглянулся, а ее уже нет. Растворилась.
– Странно, что я узнала про это совсем недавно, – сказала Галка. – Да и то случайно, папаня с чего-то проболтался…
– Ничего странного, – ответил я. – Мрачная фамильная тайна, мне про нее еще в садике рассказывали, в воспитательных целях. Видимо, ты была послушной девочкой, тебя миловали.
– Что же в этой истории воспитательного?
– Ну как же, все просто – не ходите дети гулять в лес, пропадете, потеряетесь в овраге, волки рыщут в буераке, то-се. А ты откуда узнала?
– Нам в школе задали проект, – объяснила Галка. – Название, как всегда, стремное, конечно, «Страницы семейной летописи», но все равно. Я принялась изучать – что там у нас по части семейных летописей, вот и наткнулась. То есть отец рассказал, конечно. Что наша двоюродная бабушка Полина пропала без вести в раннем детстве. На ровном месте. И ее не нашли. Никогда-никогда. А прадедушка разыскивал ее почти десять лет, и летом и зимой, но тоже так и не нашел… а потом…
– Потом он и сам потерялся, – напомнил я. – В конце концов. Где-то тут исчез, в этих местах.
Я обвел рукой пространство за упавшим огородом.
– Да, в конце концов, он тоже потерялся, – кивнула Галка. – По непроверенным данным. Конечно, информации найти почти не удалось, но… – Галка оглянулась с таинственным видом. – Но кое-что накопалось, – сказала она.
– Слухи, – предположил я. – Газетные вырезки.
– Какие газетные вырезки? – Галка постучала себя по голове. – Это семидесятые годы, тогда про такие штуки не писали, тогда все секретно было. Но ты прав. Слухи, городские легенды, я проанализировала и обобщила.
– Ну, покажи.
Галка сощурилась:
– Зачем тебе?
– Как – зачем?! – удивился я. – Ты же сама вспомнила! Проект «Скелеты в шкафу», все такое. А потом, все равно скучно, делать нечего, почитал бы, что ли.
Галка задумалась.
– Да не переживай ты так, – успокоил ее я. – Я не собираюсь твой проект присваивать, у меня свой есть, я про леденцовые коробки пишу, мне пропавшие без вести не очень интересны.
– Ну, хорошо, – сказала Галка. – Хорошо. Только… только надо пойти на место.
– На какое место? – не понял я.
– На то самое. Ну, где Поля пропала.
Я поморщился:
– Так это… километров пять отсюда.
