– Подождите, я ничего не понимаю, – признался Антон, выпуская из рук порядком поредевшие локоны Сони.
– И не поймешь! – завопила она. – Ты посмел ко мне прикоснуться! Ты посмел меня ударить…
– Ничего страшного! Если бы ты девочкой была, я бы и не прикоснулся к тебе, но ты же… не человек!
Внезапно наступила тишина. Правда, противный звук «з-з-з-з-з» остался. Мы втроем уставились на Соню. На ее лице царило умиротворение и спокойствие. Она поправила чепец, скрестила руки на груди, закрыла глаза и… стала превращаться в мумию. Ее бело-розовая кожа прямо на глазах почернела, высохла, скукожилась, глаза ввалились, волосы потускнели, высохшая кожа обтянула кости, Соня начала все больше и больше походить на… мумию, коей, впрочем, и являлась. От нее запахло гнилостью и разложением.
– Вот! – воскликнул Антон. – Что я говорил! Ты – ожившая мумия!
Соня подняла на него свои померкшие глаза и каким-то утробным голосом проговорила:
– Ты прав. Я мумия. И ты тоже станешь мумией.
– Еще чего! Губы раскатала! Сейчас я выйду из дома и пойду к себе домой, а ты…
– Ну, попробуй, иди, – пожала плечами Соня.
Вдруг кирпичи, которыми были заложены окна, испарились, и на их месте появились стекла. Я уже настолько привык к кирпичам в окне, что стекла поначалу выглядели чужеродно.
– Я что… могу идти? – недоверчиво спросил Антон, нерешительными шагами приближаясь к окну.
– Конечно, но не через окно же? Вы же цивилизованные люди, а они выходят из дома через дверь.
– Да я и через окно могу…
– А постарайся через дверь. Не люблю невоспитанных людей.
Словно оглушенный, Антон направился к двери. Со словами «сколько пуль потратил…» легко открыл ее, прошел в коридор и начал спускаться на первый этаж, с недоумением оглядываясь по сторонам. Мы с Аликом и Соней шли следом.
– Так это же и мы уйти можем, – дрожащим голосом шепнул мне Алик.
– Да… – ответил я. Я верил сердцем, что произойдет чудо, и мы сможем беспрепятственно покинуть дом, но разум твердил: «Это обман. Ничего так просто не бывает. Соня играет в кошки-мышки».
Наша делегация спустилась на первый этаж. Мы прошли через гостиную и вышли в прихожую.
Антон вопросительно посмотрел на дверь. Мумия Соня кивнула. Антон взялся за ручку, на которой был изображен рельефный тигр с открытой пастью…
И тут по комнате пролетел оглушительный, раскатистый рык. Золотистая дверная ручка ожила, принимая облик тигра, и с силой цапнула Антона за руку. Алексей истошно закричал. На пол ручьем потекла густая алая кровь. Соня звонко расхохоталась.
Антон с завидным упорством схватился за ручку еще раз, теперь сбоку, и повернул ее. Дверь открылась. Но вместо занесенного снегом крыльца мы увидели кирпичную кладку, покрытую инеем. Я различил на нем замерзший отпечаток моей ладони, оставшийся еще с тех пор, как я прикасался к кирпичам.
– Ха-ха-ха! – смеялась Соня. – Ха-ха-ха! Глупые! Ха-ха-ха-а-а!
Мумия куда-то исчезла. Мы втроем стояли в коридоре и смотрели друг на друга. Все поняли, что Соня просто в очередной раз «подшутила» над нами.
– Тебе надо рану перевязать, – сказал Алик.
– Не надо, – покачал головой Антон. – Смотри, кровь уже не течет.
Он показал свою ладонь. Кровь не только не текла, но и раны тоже не было.
Мы молчали.
Я чувствовал, что больше этого не вынесу. Голова гудела, хотелось спать, странные события до ужаса надоели.
Я мечтал о чашке горячего сладкого чая с лимоном. О своей комнате. О теплом пледе. Представлял, как сижу возле окна и смотрю на улицу. На подоконнике стоит чашка чая, мои ноги в вязаных шерстяных носках прижаты к горячим батареям, мне тепло и уютно. За окном ходят люди, на них падает снег, я улыбаюсь, встаю и ложусь на кровать. Накрываюсь пледом и беру в руки приключенческую книжку…
– Чего ты лыбишься? – в мои грезы ворвался голос Алика.
Мечта разорвалась на клочки.
– Домой хочу… – прохныкал я.
– Все хотят. Надо что-то придумать.
– А что тут придумаешь? – усмехнулся Антон.
– Эту Соньку как-то перехитрить можно, надуть…
– Если бы все было так просто…
– Что-то мне не верится, что это все по правде со мной происходит, – невпопад сказал я. – Мумии, замурованные двери с окнами… Может, это сон?
– Никакой это не сон, – категорично заявил Алик. – Среднестатистический сон минут десять-пятнадцать снится, а это уже часов пять творится.
– А во сне нет чувства времени, – заступился за мою версию Антон.
Я победоносно взглянул на Алика.
– Хватит лясы точить. Наверх идем, – сказал он.
– Ну уж нет! – закричал Антон, как ошпаренный. – Наверх я больше ни ногой. Я там, знаете, сколько просидел?
– Знаем, – ответил я.
– Кстати, а какой сейчас год? – встрепенулся Антон.
Пришлось его разочаровать:
– Все, как ты сказал. Твоя камера работает без перебоев.
Мы с Аликом все ему рассказали: и что танцы его видели, и что пытались ударить его неоднократно, сказали также и то, что присутствовали при записи видеописьма.
– Ну, дела… – протянул Антон. – И вы не могли ко мне прикоснуться?
– Да, не могли.
– А ну-ка, – Антон взял и дотронулся до моего плеча. Потом до Аликова. У него получилось. Потом до него дотронулись мы. Тоже успешно. Значит, мы втроем не привидения. Хоть это радует.
Никакой кульминации в этой странной истории нет. Потому что все, что я рассказываю, – правда. Это только в книжках бывает вступление, завязка, кульминация, развязка. А это – жизнь. А жизнь не всегда следует четко выстроенной схеме. Так случилось и с нами. «Вступление» – было, «завязка» – тоже, а «кульминации»… нет. В смысле – на дом не нападала стая демонов, и не оказалось, что он стоит на месте прохода в ад, мы ни с кем не сражались, и вообще больше никаких приключений не было.
Просто Соня (в обличии живого человека) чинно спустилась по лестнице на первый этаж и, вздохнув, попросила:
– Пожалуйста, присядьте.
Она указала на тот старинный диван, о котором я уже не раз упоминал.
– Зачем это? – тут же вскинулся Алик. – Не хотим мы Бетховена твоего слушать. Лучше бы отпустила нас.
– Я вас отпущу. Вы только присядьте.
– Ага! Еще чего! Не слушайте ее, братаны, – посоветовал нам Антон. – Это очередной ее прикол. Мы сейчас сядем на диван, а он или взорвется, или еще какая-нибудь фишка в нем окажется.
– Ничего такого не будет. Я вам обещаю. – Соня была серьезна, как никогда. – Давайте поторопимся, у нас не так уж много времени.
