– Не говори так, Кристиан! – Светка пересела поближе к своему собеседнику, и теперь я отлично видела ее повернутое в профиль лицо. Сестренка была явно взволнована, а ее глаза блестели от невыплаканных слез. – Сегодня новогодняя ночь. Это время чудес и исполнения желаний. Я не надеялась, что когда-нибудь встречусь с тобой вновь, но вот это произошло. Может быть, дальше все пойдет еще лучше?
– Сомневаюсь, – он откинул назад влажные от растаявшего снега волосы, посмотрел Светке в лицо. – А теперь, иди… Ты же знаешь, нам нельзя долго оставаться вместе.
– Ты голоден?
– Немного. Я покину этот дом, как только прекратится снегопад. Мне бы только добраться до железнодорожной станции. Впрочем, это мои проблемы. Уходи.
– Да-да, уже иду, – откликнулась она, подыскивая предлог, для того чтобы задержаться еще на пару минут. – Может, стоит принести тебе раскладушку?
– Не стоит.
Я не стала дожидаться конца их разговора – тихонечко выбралась из комнатушки, спустилась вниз и приготовилась встретить сестру в коридоре, на пороге своей спальни.
– Разве ты не легла спать? – притворно удивилась я, заметив спускавшуюся по лесенке Светку.
– Я болтала с Кристианом, – она опустила глаза. – Знаешь, в той комнате нет ни мебели, ни…
– Да, мы не слишком гостеприимно обошлись с твоим приятелем, но на это есть некоторые причины. Около часа назад я познакомилась с неким Александром Владимировичем Александровым. Он интересовался, не видела ли я высокого черноволосого субъекта в длинном плаще. Он назвал его опасным психом и убийцей…
– Что? – Светка побледнела, охрипшим голосом переспросила: – Ты видела Александра Владимировича?
– Мне нужны объяснения. Речь шла о Кристиане?
– Видишь ли…
– Не темни, Светка. Я хочу знать все.
Мы вошли в спальню. Сестра опустилась в кресло, а я пододвинула раскладной стульчик, села рядом, уставившись на нее с прокурорским видом.
– Это долгая история, – начала она. – Да, Кристиан, далеко не ангел, но никому из нас он не причинит вреда. В этом я не сомневаюсь.
– Мне бы твою уверенность! А фольклорист?
– Кто?
– Так написано на визитке господина Александрова.
– Алекс не преступник, его миссия благородна, но вот методы, которыми он добивается результатов, иногда просто вгоняют в трепет. Он и его ребята сражаются со злом, спасают мир, но…
– Только оставь эти сказки о спасении человечества! Насколько я поняла, и Алекс, и Кристиан очень опасные типы, о существовании которых приличным людям лучше не знать. Как ты могла меня втравить в эту историю, Светка!
– Прости, Яна. Кристиан… нас очень многое связывает… он… я… – она замялась, так и не пожелав довести до конца свою мысль. – Короче, если хороший человек попадает в беду, если он очень многое для тебя сделал, разве можно бросить его, предать?
– Ладно, Светка, дело сделано, – я подошла к тумбочке, начала перебирать лежавшее на полке постельное белье. – Будем надеяться, что ты права, и все обойдется. Пусть этот парень пока живет здесь, но постарайся, чтобы он недолго находился в нашем доме. Надувной матрас вместо кровати его устроит?
– Конечно! – засияла восторгом Светка. – Спасибо, Яна, спасибо!
– Может, его стоит угостить ужином?
– Он на диете!
Такое заявление звучало довольно странно, но обсудить эту тему я не успела. Схватив в охапку белье и сумку с надувным матрасом, Светка исчезла за дверью. Я осталась одна. Часы показывали пять утра, сон склеивал ресницы, усталость пересиливала тревогу. Я разделась, нырнула под одеяло. Возможно, в эту странную новогоднюю ночь я совершила самую страшную, роковую ошибку, но теперь уже ничего нельзя было изменить…
Резкий толчок выбросил меня из сна, заставил открыть глаза. В комнате было довольно светло – ее освещала накрытая цветастой шалью настольная лампа. Я никогда не спала при включенном свете – скорее всего лампу зажгла моя странноватая, назвавшаяся ведьмой сестра. Кстати, о Светке. В комнате ее не было, вероятно, она не заглядывала сюда с того самого времени, как отправилась навестить Кристиана. Но с другой стороны кто-то должен был включить лампу… И потом, откуда взялась эта красивая яркая шаль? Я лежала в постели, пытаясь понять причину своего пробуждения. Возможно, во всем была виновата скрытая, притаившаяся на самом дне души тревога. В доме что-то произошло, что-то пугающее, зловещее…
Накинув халат, я вышла из комнаты. Во всех помещениях горел свет, такой же неяркий, приглушенный, как в спальне. Бра в коридоре было замотано полосатым шелковым платком, люстру в холле закрывала бордово-золотистая скатерть. Похоже, кто-то здорово потрудился, переделывая на свой вкус интерьеры дома. Впрочем, дело было не в освещении. Присмотревшись, я поняла, что изменились сами пропорции постройки. Двери удлинились и стали уже, углы перестали быть прямыми, а пол слегка прогнулся.
– Скажите мне, что так не бывает, – отчетливо произнесла я и ущипнула собственную ладонь.
Ничего не изменилось, впрочем, нет – изменения произошли, причем довольно скверные. Неожиданно я поняла, что не имею никакой власти над своим телом. Мои ноги медленно спускались по лестнице, голова поворачивалась в разные стороны, но это не имело никакого отношения к тому, что я собиралась делать на самом деле. Казалось, я просто наблюдаю со стороны за действиями похожей на меня девчонки. Холодный комок страха поднимался все выше, ужас потихоньку овладевал сознанием.
Ноги принесли меня в гостиную, остановились возле подернутого сетью трещинок зеркала. Она стояла в паре шагов от меня. Мы были невероятно похожи – те же темные пышные волосы, большие глаза, так раздражавшая меня худоба, не в меру вздернутый носик, но… Все же она была другой.
– Почему «она»? Ты – мое отражение, здесь только я и это старое покалеченное зеркало. Больше здесь никого нет.
С трудом преодолевая охватившую тело слабость, я подняла руку, поднесла ее к зеркалу. Пальцы из последних сил тянулись к стеклу, а Яна-за-зеркалом, оставалась неподвижна. Только ее губы все сильнее растягивались в отвратительной самодовольной ухмылке, а зрачки наливались дьявольским красным огнем…
– Сгинь!
Внезапно, покрывавшие зеркало трещины, исчезли, и стекло заколебалось, уподобившись водной глади. Отражение подалось вперед, протянуло ко мне свои руки, и в этот момент, я отчетливо поняла, к чему стремилось это лживое, жестокое существо, с горящими, как угли, глазами.
Коварная обитательница Зазеркалья стремилась вырваться из плена, уничтожить мое «я» и завладеть моим телом.
– Нет! Нет!
Движенья стали вялыми, замедленными, ноги не могли оторваться от пола, и я чувствовала себя завязнувшей в варенье мухой. И все же надо было преодолеть наваждение, отойти, отползти, от этого окна в иной мир. Бежать, бежать… Тяжелые занавеси опутывали мое тело, лишая возможности двигаться, я отталкивала их руками, ногами, извивалась, в тщетных попытках освободиться.
