Вспомни о растянутой юбке, в которой Грит могла бы спрятать слоненка, — твердила Лисси. — А прическа! Позор! Это все, что я могу сказать. Позор!!
В коридоре закричал деревянный коршун, сообщая, что кто-то стоит у ворот. Девочки вопросительно переглянулись.
Кто бы это мог быть? — с опаской спросила Тинка.
Лисси побежала в коридор и переадресовала вопрос деревянной птице.
Выглядит как женщина из каменного века, в одежде, которую одолжила у слоненка, и вот-вот воткнет кость себе в волосы, — пошутил коршун.
Мама?
Тинка и Лисси не могли понять, зачем мама пришла к ним вечером. Она так никогда не поступала.
Девочки бежали через сад, деревья здоровались с ними доверительным шелестом листьев и потрескиванием сучьев.
Действительно, у забора стояла Грит Клювель-Тедимайер и виновато смотрела на дочерей.
Прошу прощения, дети, но это важно, — сказала она.
Тинка насторожилась. После такой фразы, которую она уже слышала накануне, пропал ключ Фолфония.
Ма?.. — начала она.
Грит Клювель-Тедимайер укоризненно щелкнула языком.
Не называй меня ма, это звучит как в телесериалах, которые вы постоянно смотрите. И это мне не нравится.
Лисси наклонилась к Тинке и прошептала:
Это настоящая Грит, досадно старомодная.
Тинка сделала вид, что открывает ворота, которые начали открываться сами собой. Лисси умоляюще взглянула на деревья, чтобы те вели себя подобающе.
Ах, я ненадолго. Мы можем все обсудить прямо здесь, — предложила Грит. Она казалась задумчивой. Подобрав слова, она объяснила причину своего появления: — Дети, я буду сопровождать ваш класс в поездке. Я дала согласие, не поинтересовавшись, согласны ли вы.
Тинка удивленно смотрела на маму.
Бабушка однажды тоже сопровождала мой класс в поездке, — продолжала Грит. — Мне тогда было столько же, сколько вам сейчас, и мне было как-то неловко. Другие мамы казались мне шикарными и модными. Все это я вспомнила совсем недавно и думаю, что это вполне нормально, когда дочери считают своих мам безнадежно старомодными и испытывают чувство неловкости за них. Я не рассержусь, если вы захотите, чтобы я осталась дома. Если так, то нужно предупредить учительницу, чтобы она нашла мне замену.
Тинка тяжело дышала. Она была растрогана. Она исподтишка взглянула на Лисси. Сестра рассматривала Грит взглядом, который Тинка не могла расшифровать. Было это сочувствие? Или восхищение?
Лисси встряхнула головой, будто старалась вывести себя из состояния оцепенения, по-дружески похлопала Грит по плечу и произнесла:
Знаешь, у меня были сомнения на твой счет. Но должна признать, что ты в полном порядке, ма.
Грит растроганно смотрела на нее, даже не отругав за ма. В первый раз с того времени, как Клювели и Тедимайеры стали одной семьей, Лисси назвала ее не Грит, а словом, напоминавшим «мама». Это была наивысшая степень признания, которую она могла получить от своей новой дочери.
Конечно, ты едешь с нами, — сказала Тинка.
От Грит Клювель-Тедимайер не укрылся оценивающий взгляд, скользнувший по ее волосам и юбке.
Вопрос решен. Я уже которую неделю откладываю визит к парикмахеру. Моя подруга Корнелия предложила мне изменить прическу, а что касается одежды, то мы можем обсудить это завтра.
Так и сделаем! — воскликнули девочки.
Над их головами вековые деревья растроганно зашелестели пышными кронами.
Дооф (нем. doof) — глупый. (Примеч. перев.)
Речь идет о сказке братьев Гримм «Гензель и Гретель». (Примеч. перев.)
