Вовсе нет. С чего ты взяла? — Стэн сильней сжал ложку и прижал локоть к боку, чтобы рука больше не тряслась.
В дверях кухни появился Фрэнк. Он напоминал мумию из пирамиды. Он поднял руку в знак приветствия и молча сел за круглый стол.
Грит Клювель-Тедимайер глубоко вздохнула, стараясь сохранять спокойствие. Но от вопроса: «Ты всегда должен ходить в наушниках и в солнечных очках?» — она удержаться не смогла.
Фрэнк, конечно же, не слышал ее, а только кивал в такт музыке, которая вливалась в его уши через наушники.
Грит фыркнула, сдвинула наушники и повторила вопрос.
Что тебя не устраивает? — проворчал Фрэнк.
Нам всем хотелось бы видеть твои глаза! — объяснила ему его новая мама. — Это тебя не затруднит?
Оба на месте! — И в доказательство своих слов Фрэнк на секунду снял очки, но затем резким движением надел их снова.
Не помешало бы сменить прикид, — Грит произнесла это слово с издевкой.
Тинка вытаращила глаза.
Позор, позор, — пробормотала она. Когда взрослые произносят такие словечки для того, чтобы произвести впечатление, то зачастую становится неловко.
Фрэнк встал, показывая всем своим видом, что он находит эту перепалку крайне утомительной. На нем были брюки оливкового цвета, вытянутые на коленях, и бесформенная майка. По крайней мере, уже три недели он не носил ничего другого. Он даже сам закидывал майку в стиральную машину, чтобы снова надеть ее на следующий день.
Эй, мам, оставь его! — умоляюще произнесла Тинка и пристально посмотрела на маму.
Грит, специально для тебя я завтра оденусь по-другому, — пообещал Фрэнк, но это было больше похоже на угрозу.
Затем он с невозмутимым видом смешал овсяные хлопья с молоком.
Лисси заметила, как Стэн толкнул его локтем. Не переставая помешивать кашу из хлопьев и молока, Фрэнк украдкой ответил:
Все под контролем. Перестань нервничать, братишка!
Что эти двое опять задумали? Как всегда, ничего хорошего. Грит хлопнула в ладоши, напоминая, что пора отправляться. Тинка и Лисси с удовольствием согласились прокатиться на машине. Стэн и Фрэнк с громким чавканьем отправили в рот остатки каши из кукурузных хлопьев, вытерли губы руками и вскочили с мест.
Мы с вами! — закричали они на удивление дружно.
Тинка задрала нос и обратилась к Лисси:
Было бы оскорблением сказать, что эти двое жрут, как свиньи?
Лисси поняла шутку и кивнула:
Верно. Всякая свинья сочтет это оскорблением.
Пока девочки довольно хихикали, мальчики за их спинами строили гримасы, давая понять, какими жалкими и глупыми считают своих сестер.
У Грит Клювель-Тедимайер был маленький допотопный автомобиль, который она ласково называла «драндулетик».
Сестрам вместе со Стэном пришлось потесниться на крохотном заднем сиденье, а Фрэнк удобно устроился на сиденье рядом с водителем. Как только показалось кирпичного цвета школьное здание, произошло следующее: драндулетик кашлянул, как будто ему нездоровилось, и пару раз сильно дернулся. Всех пассажиров подбросило вперед, после чего драндулетик капризно замер на месте.
Грит снова и снова пыталась его завести. Но двигатель издавал только жалобное клокотанье и фырканье. В отчаянии Грит стучала по приборной панели и высматривала что-то то справа, то слева от руля, как будто неполадка скрывалась где-то там.
Не произнося ни слова, Фрэнк укоризненно постучал по стеклу, за которым находились тахометр и прочие приборы.
Сзади Грит раздался нетерпеливый гудок. Лисси обернулась, чтобы покрутить пальцем у виска. Тинка в последний момент успела прижать ее руки к коленям.
Это же Грета, — заворчала она на Лисси.
Модная тачка, а за рулем ее мамаша! — с восхищением сказала Лисси.
Гретина мама снова и снова нажимала на гудок красного спортивного автомобиля. Это была одна из тех приземистых машин, которые, казалось, смогут проехать и под опущенным шлагбаумом. Матерчатый верх кабриолета был откинут. Грета поднялась со своего места посмотреть, что случилось впереди.
Боюсь, вам придется меня подтолкнуть, — с извиняющейся улыбкой сказала Грит.
Фрэнк вылез из машины, недовольно бурча себе под нос. Стэн последовал за ним, бормоча что-то из серии «женщина за рулем». Мать схватила его за руку и грозно пообещала:
В следующий раз, дорогой сынок, ты скорее пойдешь пешком, чем сядешь в автомобиль, которым управляет женщина.
Тинка глубоко вздохнула.
Позор. Полный позор, — с горечью прошептала она и украдкой посмотрела на спортивный автомобиль.
Привет, Лисси! Привет, Тинка! — закричала Грета своим звонким голосом и замахала обеими руками. Она всегда вела себя так, когда хотела привлечь к себе внимание. Она вылезла из машины и поправила прилипшее к спине платье.
Мама Греты привстала с сиденья и посмотрела поверх лобового стекла.
В чем дело? Почему вы остановились? — Она нервно дернула головой.
Это была стройная и элегантная женщина — полная противоположность дочери; ее продолговатое лицо обрамляла копна непослушных черных волос. Со стоном она снова опустилась на низко расположенное кожаное сиденье.
Фрэнк и Стэн стояли сзади автомобиля Грит, упершись в него руками.
Ты снялась с ручного тормоза? — закричал Стэн. — Или ты стоишь на тормозе? Или ты включила передачу?
Или вы вдвоем слишком слабы? — добавила Лисси.
Они подтолкнули машину, и она тронулась с места. Грит вывернула руль и припарковала автомобиль к обочине.
Ну, наконец-то, — простонала мама Греты, будто провела сутки закованной в вечную мерзлоту. — Старым развалюхам место на свалке, а не на дороге.
Услышав такое, Тинка снова захотела провалиться сквозь землю.
К ней подошла Грета, положила влажную, пухлую руку ей на плечо и участливо осведомилась:
Все в порядке, дорогая? Ты выглядишь очень подавленной.
С улыбкой во все тридцать два стиснутых зуба Тинка заверила Грету, что все в полном порядке.
Не беспокойтесь обо мне. Я... я принесу бензин с заправочной станции! — крикнула Грит Клювель-Теди- . майер вслед своим детям и помахала рукой из открытого окна.
В этот день на ней был серый костюм и белая блузка, вокруг шеи она повязала бант. По этому поводу у Тинки в голове вертелось слово «Позор!».
Изогнувшись как змея, она высвободилась из-под Гретиной руки и зашагала вместе с Лисси к воротам школы. Со всех сторон мимо них проносились девчонки и мальчишки. Было уже без двух минут восемь, и все торопились.
