Боевая группа СС Лаунера из района юго-восточнее Новоселья смогла прорвать русские позиции и дошла до южной окраины Коровитчино. В 9.00 эсэсовцы врываются в южную часть населенного пункта, но попадают под огонь русской артиллерии и многоствольных реактивных установок. Атака остановилась. Атакующие долго лежат под огнем противника, а в это время русские обстреливают занятый эсэсовцами район артиллерией большого калибра. Выход один – отступать, что и делают, отойдя в район восточнее Коровитчино.
Вечером, около 21 часа, русские пехотинцы занимают исходные позиции восточнее Коровитчино для проведения ответного удара. В дело опять вмешалась немецкая артиллерия. Русская атака была сорвана огнем 2-й и 3-й батарей артиллерийского полка «Мертвой головы». В течение всего дня 6 июля развернулось артиллерийское сражение на развилке рек Ловати и Робьи.
Дело для эсэсовцев принимает нежелательный оборот. Утром, в 7.15 после мощной артподготовки русские атакуют эсэсовцев на линии, до которой они дошли накануне. На этот раз артиллерийский огонь групп Хааса и Мессерле не смог остановить прорыв наступающих. Вот запись одного артиллериста 10-й батареи: «…Палят со всех сторон, мы поддерживаем пехоту в их оборонительной борьбе…» После выхода из строя всех орудий, которые могут тягаться с танками, немецкая пехота вынуждена отступить. Русские занимают Коровитчино и отбрасывают немцев на исходные позиции. Эсэсовцы несут очень высокие потери. В этот день немцы поняли, что русская артиллерия – серьезная «штучка». Ее огонь достиг и огневых позиций группы СС Хааса. Среди расчётов есть погибшие и раненые. Вызванные срочно по радио Ю-88 без видимого результата бомбили занятое русскими Коровитчино.
Уже несколько дней эсэсовцы западнее и северо-западнее Больших Дубовиц увязли в тяжелых оборонительных боях. О наступлении не может даже идти разговор. В ночь на 6 июля после артподготовки русская пехота атаковала позиции боевой группы СС Крона и силами до батальона вплотную подошла к ним.
За так называемую «пальчиковую позицию» западнее Больших Дубовиц, представляющую возвышенность, напоминающую палец посреди пустынной местности, развернулись ожесточенные бои. Красноармейцы полукольцом блокируют лес и болото, по которым можно добраться до шоссе западнее Васильевщины. По словам эсэсовцев, этот участок русской земли в буквальном смысле пропитан кровью.
Один эсэсовец пишет: «…Солдаты, которые здесь лежат, самые несчастные. Видимы и досягаемы с трёх сторон. Они постоянно находятся под огнем русской артиллерии и минометов, и русские снайперы никогда не оставляют их в покое. Лишь ночью можно до них добраться и обеспечить их самым необходимым…»
Эсэсовцы, изначально защищавшие «палец», принадлежали к испытательной роте (штрафники) и большей частью погибли. В конце концов, пришлось их заменить саперами 16-й роты 3-го полка под командованием оберштурмфюрера СС Шверманна. «…Здесь постоянно господствуют сражения, со всех сторон стреляют. Иногда по-настоящему не понимаешь, «кто в доме хозяин». Подступ к «пальцу» проходит вплотную вдоль основной линии фронта и к трясине. В любой момент нужно опасаться огневого удара противника…», пишет гауптштурмфюрер СС Борис Краас из 7-й батареи артиллерийского полка «Мертвой головы», который посещает передового наблюдателя в «пальце».
Дорога на Демянск
Оборона и атаки сменяют друг друга, это касается и русских, и немцев. Ночью русская артиллерия бьёт по шоссе и «ночные совы» сбрасывают свои бомбы. Фронт по обе стороны «коридора» не может успокоиться.
Что из себя представляла дорога на Демянск, прекрасно показано в отрывке из доклада Фрица Вайдта: «…Колонны подвоза всегда находятся в пути. 2 часа ночи. Всё также идет дождь. Почва впитывает воду против своей воли. Видимость только в пределах 10 метров. Колонна формируется быстро. В темноте тускло светит сигнальный фонарь бойца, движущегося впереди. Однотонно гудят моторы машин, дворники которых непрерывно удаляют со стекол массы льющейся с неба воды. На колёсах бренчат противоснежные цепи, которые в это время года помогают не застрять в болоте и позволяют колёсам не проскальзывать на узкой дороге. В темноте вырисовываются убогие очертания русских деревень и эти неразборчивые названия деревень на жёлтых щитах. Внезапно автомобили начинают громыхать и ударяться обо что-то. Начинается проклятая «гать»! До Демянска еще ехать 50–60 км по этому шатающемуся деревянному настилу. Но иногда случаются более или менее нормальные участки дороги, если об этом вообще можно говорить в период этой грязи.
Автомобили движутся на первой скорости. Машины испускают пар, водители потеют. А дождь всё еще идет. Вперед движемся рывками. Каждому рывку предшествует резкое нажатие на педаль газа, затем снова рывок, и снова… Ругаются водители. Сквернословит напарник водителя, матерятся хором солдаты в задней части грузовика, возвращающиеся из увольнения. Минимальное отступление от дороги – и можно сразу застрять в грязи. Там, где нет вязкого болота, там часто из дыр в деревянном настиле жадно смотрит на нас устрашающая чёрная болотная вода. После оставления последней гати перед Ловатью для нас начинается война с ее почти неслышно рвущимися гранатами. Эта война начинается со щита «Зона досягаемости противника – 4 км!» Но этот щит не нужен, так как многочисленные сожжённые грузовики по обе стороны дороги понятнее любого языка. На этом языке также говорится о том, что дорога либо заболочена, либо разбита снарядами…
Ю-52 продолжают снабжать войска под Демянском. На переднем плане подбитый немецкий танк
…Двое раненых быстро ковыляют назад. Ужас еще светится в их глазах! Это тот же самый ужас, который дымится над обломками расстрелянного легкового автомобиля, мимо которого колонна проезжает с большими усилиями, так как он лежит непосредственно перед маленьким деревянным мостом. Это тот злополучный «Чертов мост». И он по праву носит это устрашающее имя. Так как если у водителя под огнем противника на этой дороге вырываются самые непристойные ругательства, то это как раз здесь!
Рамушево! Желтый цвет с черными буквами на дороге. За ним бурьян размером в человеческий рост и несколько бункеров рядом с обуглившимися стволами деревьев. Ощетинившаяся балка колодца с «журавлём» возвышается высоко в воздухе. Но все-таки мы облегчённо вздыхаем при этом виде пустыни, потому что здесь периодически прекращается обстрел. Через несколько метров мы катимся через медлительную Ловать. Эта переправа будит во многих из нас воспоминания о первом понтонном мосте, который уже через 16 часов после наведения был разрушен бомбами советских боевых самолётов.
Около Васильевщины, по ту сторону Ловати, нас накрывает огонь вражеской артиллерии, так как до основания расстрелянный березовый лесок восточнее дороги не защищает нас от просмотра противником. Но нам везёт и нам удаётся пройти. Несколько позже колонна, демонстрируя свою решительность, гремит оружием около возвышающегося березового креста немецкого кладбища. И снова машины трясутся на шатающемся и местами уже утопающему в трясине бревенчатому настилу дороги. Мы медленно приближаемся к нашей цели. Движение колонн по дороге усиливается и на поворотах всё чаще и чаще случаются заторы. Во время этих вынужденных пауз до нас доносятся раскаты грома артиллерийских орудий, гремит не только позади нас, но и впереди. А мы ведь еще не проехали «перевал» «коридора», бывшую деревню Цемена. И вот на ее серые, мрачные развалины въехала наша артиллерия. Звуки залпов артиллерийских орудий смешиваются с шумом двигателей. Воздух здесь наполнен железом. Быстро сгущаются сумерки, и на нас нападает какое-то праздничное настроение. Мы вкатываемся на большой мост, разрушенные металлические конструкции которого наполовину заменены деревянными. Под нами вяло течёт Явонь. Еще 2 км, и мы дома…»
