Среднеазиатские государства остро конкурируют между собой — за доминирующее положение, кредиты, энергоресурсы и воду. Конфликтный потенциал здесь выше, чем на Балканах. Государственные границы базируются на искусственном разделении времен СССР. Движимый дьявольским планом Сталин протянул их произвольно через этнические поселения: ведь тогда любая попытка высвобождения из СССР должна была вызвать кровавые конфликты в различных этнических группах. Долина Фергана, расположенная в точке пересечения трех стран — Узбекистана, Киргизии и Таджикистана, считается самым взрывоопасным треугольником мира.
Будущее среднеазиатского региона пока неизвестно. Российское влияние однозначно сокращается, но, все равно, пока остается самым сильным по сравнению с другими внешними игроками. Элиты власти Средней Азии все еще в большинстве своем имеют советское прошлое и поддерживают политические связи с Москвой. В экстремальном случае среднеазиатские лидеры могут рассчитывать на реальные гарантии безопасности и защиту своих режимов только от России. Правда, в 2009 году российская энергетическая гегемония там закончилась, когда местные производители за экспорт своего газа затребовали у Москвы плату в соответствии с мировыми ценами. Россия уступила, чтобы по меньшей мере таким образом еще некоторое время сохранять влияние в этом регионе. Но для этого Москва должна сильно постараться и создать там пророссийски настроенную новую элиту.
К Западу элиты Средней Азии сохраняют противоречивое отношение. Инвестиции и трансфер технологий приветствуются, но не допускаются вмешательства во внутренние дела. Политики Средней Азии опасаются переноса демократических тенденций из Запада в свой регион. Они постоянно указывают своим западным партнерам на опасность исламизма, но в ответ должны терпеть упреки, что их борьба против исламистского терроризма — лишь предлог для узаконивания их авторитарного режима. Тем не менее, присутствие Запада было желанно в регионе — как противовес России. Благодаря такой двойственной игре на интересах великих держав страны Средней Азии укрепили свои политические позиции и пожинают плоды с обеих сторон. В конце концов, такая дипломатия стала привычной составной частью их стратегии выживания.
Средняя Азия, на протяжении десятилетий бывшая изолированными задворками Советского Союза, в одночасье превратилась в арену борьбы сегодняшних мировых и региональных сил. Сначала Турция попыталась ее «отуречить». Но для этого у нее не хватило сил. Юные среднеазиатские государства не нуждались в новом «старшем брате». Затем Иран заявил свои претензии на ведущую роль в региональном сотрудничестве с новыми государствами, имеющими выход к Каспийскому морю. Иран опасался за свой статус соуправляющего столь стратегически важными резервами газовых и нефтяных запасов в Каспийском регионе, который раньше Тегеран делил только с Россией. Между тем,единственная оставшаяся сверхдержава мира — США, расположив свои концерны на западном и восточном побережье Каспийского моря, определяла географический ход торговли энергоносителями. Потребовалось 15 лет на то, чтобы США удалось разрушить российскую монополию на трубопроводы на Южном Кавказе, и нефть нашла свой путь на западный рынок через Грузию и Турцию. Америка проводила в регионе Каспийского моря классическую политику диктата и сдерживания своих геополитических соперников — России, Китая и Ирана. Из своего опорного пункта — Средней Азии США дополнительно контролируют теперь пограничные области между Индией и Пакистаном.
Западные политики заявляют, что во время продолжающейся вот уже 10 лет афганской войны НАТО на Гиндукуше защищало Запад и его ценности от исламистов и террористов. Средняя Азия извлекает пользу из западной «защитной войны», так как до того, как Международные силы содействия безопасности (ISAF) после терактов 11 сентября 2001 года вошли в Афганистан, до зубов вооруженные исламисты Аль-Каиды, возможно, готовились к военному вторжению в Среднюю Азию. Исламистские террористические группы в 1999 и 2004 годах совершали кровавые нападения в Узбекистане, в Таджикистане исламисты добились для себя мест в правительстве, а Туркменистан вёл в 2001 году с Талибаном переговоры о пакте о ненападении. Распространение исламизма по Средней Азии могло повлечь за собой радикализацию 13 миллионов российских мусульман. Недолго думая, Россия открыла перед Западом ворота в Среднюю Азию, чтобы он вытеснил Талибан и АльКаиду из Афганистана. До 11 сентября Кремль и сам подумывал о нанесении целенаправленных воздушных ударов по Талибану. Но для этого Москве не хватило ни военной силы, ни политической воли. В 2001 году американцы вместо России стали оборонительной силой против исламизма в Средней Азии.
Взгляд Запада на Среднюю Азию полон критики и обеспокоенности, потому что ни одна из среднеазиатских стран-наследниц советской империи не обрела демократии со свободной рыночной экономикой. Для Запада среднеазиатские государства не стали партнерами с общими ценностями, максимум — союзниками по безопасности. Изначально разработанные ЕС в 90-е годы технические проекты сотрудничества в области транспортных и энергетических структур снова были приостановлены. У европейцев создалось неприятное впечатление, что их среднеазиатские партнеры хотят исключительно денег. Западные фирмы там постоянно подвергались обману и надувательству. Потом, в 2006 году, случилась русско-украинская газовая война, и ЕС понял, что для своей энергобезопасности он должен искать альтернативы и диверсифицировать ввоз энергоносителей. Взгляд европейцев поневоле снова обратился к Средней Азии.
Реинтеграция или распад?
Смеющийся третий — Революция без «эффекта домино» — В плену полумесяца — Великий евразиец — Кого защищает ОДКБ?
Хотя европейские политики неустанно подчеркивают, что разработанная в 2007 году с помощью немецкого полит-дизайна среднеазиатская стратегия ЕС не является стратегией для заполучения энергии, это не соответствует действительности. Среднеазиатская стратегия Запада расчищает путь для осуществления планов строительства газопровода «Набукко». От реализации этого проекта также в большой мере зависит, станет ли ЕС важным игроком в Средней Азии или снова должен будет «сняться с места». ЕС реанимировал уже преданные забвению проекты создания инфраструктуры «TRASECA» и «INOGATE» и попытался создать для европейских концернов стимулы для инвестирования в разработку сырьевых запасов Средней Азии. Евросоюз даже хотел стать посредником в споре за водные ресурсы и по образцу «Союза Угля и Стали» в послевоенной Европе разработать план водного союза для Средней Азии. Неудивительно, что эта стратегия, так же как и последовавшее за ней «восточное партнерство», рассматривалась Москвой как инструмент сдерживания влияния России.
Почему в среднеазиатской стратегии отсутствует ясное признание сотрудничества с Россией? Ведь ЕС и так вела в Средней Азии запутанную политику. Национальные энергетические предприятия конкурировали за заключение договоров о сотрудничестве, своя рубаха была для фирм ближе к телу, чем поиск утопического общеевропейского сближения интересов. По мнению директора «Дойче банка» в восточной Европе Петера Тильса, жадный до энергоносителей Китай давно перегнал своих российских, американских и европейских соперников в Средней Азии. Китайская торговля со Средней Азией за последние 10 лет увеличилась в 10 раз, а российская — только удвоилась. По объемам Китай и Россия находятся примерно на одном уровне. Пекин выделяет огромные кредиты среднеазиатским правительствам, которые выплачиваются в виде поставок газа. За пять миллиардов долларов была создана транспортная инфраструктура Казахстана, ориентированная на восточное направление, то есть на Китай. Базары в среднеазиатских городах ломятся от китайских товаров. Китайцы воспринимаются там как цунами, как рок, которого государства не могут избежать. Китай настолько силен, что среднеазиатские страны вынуждены < идти с ним договариваться.:
