Чугун старался открыть дверь. Гундосов стонал.
– Гундосов, что с тобой? – спросил я.
– Он меня раздавит! – орал Гундосов. – Я уже с трудом дышу! А-а–а!
– Хватит орать! – сказала Тоска. – А то я сейчас так заору, что мало не покажется!
От голоса Тоски дзинькнули стекла, и Тоска прикусила губу.
– Помогите… – Гундосов перешел на скулеж.
Я кивнул Радисту. Радист отстранил Чугуна и правой рукой пробил в двери круглую аккуратную дырку. Попробовал войти, но не получилось.
– Что? – спросил Чугун.
– Войти нельзя, – сказал Радист. – Вся комната заполнена.
– Чем? – поинтересовалась Тоска.
Я заглянул в пробитую дырку. И увидел Дохода. Вернее, его мускулы. Вся комната была заполнена мускулами Дохода.
– Комната заполнена Доходом, – ответил я. – Доход везде. Справа, слева – везде, короче. Он разросся до таких размеров…
– Помогите! – снова заорал Гундосов. – Погибаю!
В этот раз в голосе Гундосова послышалась настоящая боль.
– Я не виноват! – проскулил Доход. – При чем здесь я? Оно само…
– Ломай дверь, – попросил я Радиста.
Радист легко разломал дверь. В коридор выставилась рука Дохода. Это была огромная рука, таких рук я не видел ни до, ни после. Сверхрука. Рука сжалась и случайно схватила Чугуна за шкирку. Чугун завизжал и цапнул руку за палец.
– Ой! – вскрикнул Доход из-за двери.
Доход пошевелился, и дом вздрогнул.
– Не двигайся! – крикнул я. – Дом развалишь!
– Не двигайся! – завизжал и Гундосов. – У меня сейчас кишки вылезут!
Доход замер. Пальцы разжались, и Чугун сполз на пол. Он неожиданно громко гавкнул и скатился по лестнице.
– Надо что-то делать… – сказал Радист.
Рука Дохода снова сжалась.
– Гундосов, ты где? – спросил я.
– У стены…
– У какой стены?
– У правой… ой, нет, у левой!
– Радист, иди в соседнюю комнату, выломай кусок стены и вытащи его. А ты, Доход, не шевелись!
– Хорошо, – вздохнул Доход. – Не шевелюсь…
Радист направился в комнату, и оттуда послышались мощные удары.
– Обстановка осложняется, – прошептал я Тоске. – Они превращаются все дальше. Ты сама вообще как?
– Нормально, – так же шепотом ответила Тоска. – Только вот горло болит. И говорить боюсь. От моего голоса все разрушается.
– Молчание – золото, – сказал я. – Народная мудрость…
– Готово, – выглянул в коридор Радист. – Отверстие порядка пятидесяти сантиметров в диаметре, достаточное для перемещения…
– Теперь вытащи его, – велел я. – Только осторожно.
Радист скрылся в комнате. В комнате завизжали. А потом заорали.
– Не его! – орал Гундосов. – Не его тащи, меня тащи!
Я заглянул в дверь. Радист пытался вытащить через отверстие диаметром пятьдесят сантиметров Дохода. За ногу.
– Гундосова вытаскивай! – я тоже заорал. – Гундосова!
Радист бросил ногу Дохода, просунул руки в дыру и рывком выдернул Гундосова. Гундосов был помят, сплюснут, исцарапан и вообще изрядно потрепан. Будто его засунули в бочку и сбросили с горы.
– Плык, – сказал Гундосов и сел к стене.
– Ему надо подышать, – сказал я. – Вынесем его на улицу.
Радист молча поднял Гундосова с пола, закинул на плечо и потащил вниз.
– И нам тоже надо подышать, – я повернулся к лестнице.
– А я? – пронюнил Доход. – Бросаете меня? Я тут застрял. Если вы меня не вытащите, я начну ворочаться!
Бросать Дохода было нельзя, он начал бы ворочаться. И разнес бы весь дом. Пришлось расширять дверь. Вернее, разламывать стены. Впрочем, с этим проблем не было – Радист ломал стены легко. Каждым ударом пробивая дыру в кулак. Мы выбили в стене дыру с гаражные ворота, и Доход с трудом в нее протиснулся.
Чугун сидел возле дивана с напряженным видом. Дохлые барсуки были завернуты в покрывало, судя по серьезному выражению лица, Чугун их охранял.
Мы с трудом спустили Дохода в гостиную и пристроили его между камином и проходом на веранду. Накрыли палаткой – в свою одежду он уже не влезал. Доход вздохнул и с грустью посмотрел на диван.
Чугун зарычал.
– Ты чего?! – обиженно спросил Доход.
– Чего-чего, – усмехнулась Тоска. – Добычу свою охраняет.
Чугун зарычал еще более угрожающе.
– Да ну тебя, – обиделся Доход и отвернулся к стенке.
Тоска тоже вышла. И Радист. Доход тоже хотел выйти, но не нашел в себе сил подняться на ноги. Чугун остался. Поглядывал на меня, ждал, когда я уберусь. Чтобы остаться наедине со своей дохлятиной.
– Чугун, – сказал я, – пора поговорить серьезно. Пока ты тут барсуков тиранишь, мы можем друг друга поубивать…
– Они меррзкие! – сказал Чугун. – И их очень много. Их надо уничтожать!
– Я хочу с тобой о Выключаторе поговорить…
– Бррат скорро прридет, он с тобой и поговоррит. О чем хочешь…
Чугун неожиданно замер, подергал носом и выскочил на улицу.
– Эй, Куропяткин, – позвал Доход. – Я есть хочу…
Тут я вспомнил про оставшуюся на берегу стряпню и рванул со всей дури к озеру. Опоздал. Картошка с тушенкой сгорела. Напрочь. Это меня разозлило, я схватил котел и зашвырнул его в воду. Котел булькнул. По воде пошли радужные кольца.
Я подумал, что пусть Чугун подавится своей тысячей, если всем на все наплевать, то и мне на все плевать. И я взял маленький котелок и отправился в лес искать мяту и другие успокоительные травы.
Окрестности Чертова омута оказались богаты всяким целебным сырьем. Поговаривали, что в окрестностях озера можно найти даже разрыв-траву, способную открывать все замки и ломать все преграды. Разрыв-траву я не нашел, а нашел дикую мяту, куст валерианы и куст смородины. Нарвал мятных листьев, выкопал валериановый корень, нарубил черенков из смородины. Бросил это добро в котелок и заварил себе успокоительную бурду.
Когда бурда остыла, я выхлебал полкотелка. Мне полегчало. Нервы укротились. Я улегся на мягкий мох и лежал, наверное, часа полтора, наблюдая за облаками. Это тоже успокаивает.
Насмотревшись на облака, я слил остатки успокаивателя в бутылку и вернулся к дому.
Там вроде все было спокойно, народу видно не было, то ли разбрелись все, то ли спали по комнатам, то ли вообще не знаю что. Тренировками на выживание никто не занимался. А из гостиной раздавался свист Дохода, Доход спал, лежа на полу.
