– Стоять!
Тоска замерла.
– Сама провалишься, – сказал я. – Не двигайся, сейчас чего-нибудь придумаю…
Я достал из рюкзака плетеный капроновый шнур и кинул Паше, я всегда ношу веревку на такие мероприятия. На всякий случай.
– Намотай на руку, – велел я Паше.
Он послушно намотал.
– Теперь потихоньку просовывайся в дырку, не спеши – сорвешься, плечо вывихнешь. Это очень больно, поверь мне.
– Как это просовывайся?! – испугался Паша. – Вниз, что ли?
Тоска хихикнула и сказала:
– Просовываться вверх в твоем случае тяжело.
– К тому же наверх нам тебя не вытащить, – сказал я. – Слишком опасно. Мы опустим тебя вниз.
– Я не хочу вниз! – задергался Паша. – Там внизу…
– Там внизу ничего нет, – сказал я. – Прекрати дергаться, а то сорвешься. С четырех метров грохнешься – мозгов не соберешь! Так что нечего трепыхаться! Тоска, держи веревку.
Тоска взялась за веревку. Я сел на пол, уперся ногами в выломанную дощечку и напряг спину.
– Я скажу «три» – и ты выдохнешь, – сказал я. – Раз, два, три.
Паша громко вдохнул, потом выдохнул. Пол хрустнул, и Паша тут же провалился под галерею.
– А! – заорал он откуда-то снизу.
– Трави потихонечку, – велел я Тоске.
Она кивнула, и мы стали Пашу опускать. Он оказался тяжелым типом, хотя по его виду предположить это было сложно. Видимо, в нем было много костей. Я еще кое-как держался, Тоска же кривилась вовсю.
– Что это?! – снизу послышался Пашкин голос. – Кто тут?!
– Пашка, хватит придуриваться, – сказала Тоска. – Это не смешно…
– Тут в углу кто-то есть! – завизжал Пашка. – Он смотрит…
– Я знаю, кто там, – засмеялся я. – Там призрак-убийца без вести пропавшего столяра-станочника!
Тоска тоже засмеялась.
– Это не шутка! – вопил Паша. – Он идет ко мне!
– У тебя дубинки! – напомнил я. – Достань их!
Веревка начала раскачиваться, видимо, Паша задергался.
– Он идет! – снова завопил Паша. – Он близко!
– Посмотри, там у него бензопилы не видно? – спросил я.
– У него глаза! – Паша заверещал. – Глаза!!!
Заверещал страшно, как придавленный лисой заяц. Потом на пол грохнулись дубинки, они глухо стукнули по паркету. Мне стало как-то не по себе, и я крикнул Тоске:
– Тащим вверх!
И я потянул веревку на себя.
Веревка не шла. Паша орал из-под пола, орал жутко, я пытался его выволочь, но бесполезно. Веревка уползала в дыру, срывала кожу с ладоней – я, как идиот, забыл надеть перчатки.
Тоска вскрикнула и разжала руки, с ее ладоней капала кровь. Я понял, что и я через секунду отпущу эту дурацкую веревку, руки жгло нестерпимо. Но я не успел. Веревка неожиданно ослабла, я хлопнулся на пол.
Паша замолчал. Я сел, подтянул шнур. Веревка была оборвана.
– Лопнула? – предположила Тоска.
– Таким шнуром можно машину из грязи выволочь, – сказал я. – К тому же она не лопнула, она обрезана. Или обкушена.
– Как обкушена? – спросила Тоска.
– Зубами. – Я вертел обрывок шнура. – Или ножницами, по-разному может быть…
– Надо спуститься! – Тоска двинулась обратно вдоль по галерее. – Надо его достать…
– Лучше не надо. – Я принялся аккуратно сворачивать шнур в бухту.
– Почему? – удивилась Тоска.
– Потому что… Если Пашу действительно утащили, то тот, кто его утащил, наверняка будет ждать, что мы пойдем его выручать. И встречу нам подготовит. А если твой Паша прикалывается, то мы на эти приколы не поведемся. Все очень просто. Пока он там бултыхается, мы лучше этот альбом дурацкий найдем. Мы за ним сюда пришли в конце концов. А всякие Паши…
Я наклонился и посмотрел в дыру. В дыре было темно. Хотя должно было быть светло. Но свет в этом клубе распределялся весьма причудливым образом. Я плюнул в дыру, ответа не последовало.
– А всякие Паши – это расходный материал, – закончил я.
– Как это расходный материал? Мне его еще сдавать родителям! А ты тут плюешься и веревки сворачиваешь!
– Паша что, твой брат?
– При чем здесь брат…
– Ну, тем более. А веревка нам еще пригодится. Может, повесить кого придется или со второго этажа прыгать…
– А если его это, – Тоска провела ладонью по шею, – если его там того? А мы тут сидим…
– Если его того, мы ему уже тем более не поможем. Потом заберем останки…
– Какие останки? – испугалась Тоска.
– Ну, если там действительно бензопила, то окровавленная. Я же говорил – пошлю открытку его родителям…
Тоска хмыкнула. Я двинулся дальше. Тоска сказала мне, что я придурок, и пошла за мной.
Галерея привела нас к библиотеке. Ведь в каждом уважающем себя Доме культуры должна быть библиотека. Книг, правда, тут особо никаких не было, одни журналы «Здоровье» и «Семья и Школа», зато в большом количестве.
– Там. – Я указал пальцем через читальный зал. – Там квартира Паровозова.
– Почему там?
– Потому что библиотека в Доме культуры – самое тихое место. Если где и устраивать квартиру, то только там. В тишине. Художники любят тишину, они такие неженки. Так что вперед.
Я подобрал с пола «Семью и Школу» и двинул через библиотеку, по пути зачитывая статью про преимущества стоячего обучения. Оказалось, что учиться надо стоя. В том смысле, что информация гораздо лучше усваивается, если ты стоишь. В Японии уже целые стоячие школы организованы, и все ученики показывают прекрасные результаты как в разных предметах, так и в традиционном японском искусстве владения бамбуковым мечом.
– А есть искусство владения томагавком? – спросила Тоска.
– Конечно, – ответил я. – Сейчас я тебе покажу. Вон видишь дверь?
– Ну?
– Иди, стань к ней.
Тоска подошла к двери.
– У тебя яблока нет? – спросил я.
– Нет, а что?
– Ничего. Придется так. Настоящий индеец может метнуть томагавк на расстоянии волоса от головы добровольца.
– А кто доброволец?
– Ты.
И я размахнулся томагавком.
Глава 5
Легенда об осиновой пуле
Конечно, это была просто шутка. Я не собирался метать в Тоску топор, я же не идиот. К тому же попасть на расстояние волоса невозможно, такие штуки проделывал лишь старина Чингачгук, а он давным-давно помер в своей Оклахоме.
