– Превосходные розы, – сдержанно произнес седовласый господин. – И все красных оттенков. Будто кровь. Мы стоим на пороге новой эпохи, дорогой Серж, на пороге великих перемен. Революция, выбросившая нас из родной страны, словно жалких отщепенцев, рассеяла искры вражды по всей Европе. Да что Европа, весь мир заражен бациллой ненависти. Мы на горе всем буржуям мировой пожар раздуем! Когда такие слова звучат из уст не политического агитатора, а поэта, становится по-настоящему жутко. Кому-то вдруг понадобилось столкнуть народы лбами, натравить сословие на сословие, противопоставить одну идеологию другой. Пресловутая классовая борьба! Боже, какая пошлая выдумка…
– Вы полагаете, это выдумка?
– А что же еще? Воюют идеи, а не люди. Но идея всеобщего равенства – полная утопия. Заметьте, большевики подают свои несъедобные блюда под весьма благородным соусом. Гитлер использует тот же прием: он обещает немцам сытую и сладкую жизнь. На самом деле эти вожди безумны, они увлекут своих приспешников в пропасть и утопят мир в крови.
Молодой человек порывисто вздохнул:
– Я бы не стал делать поспешных выводов.
– Какая спешка? Мы безнадежно опаздываем, мой друг. Пора позаботиться о судьбе нашей картотеки и архивов. Лучше всего их уничтожить.
– Зачем? – горячо воскликнул Серж, пораженный столь радикальным предложением.
– Началась война. Полагаю, скоро здесь будут хозяйничать нацисты.
Серж разразился патриотической тирадой, исполненной героического пафоса. Пожилой собеседник слушал его, скрывая улыбку. Давно ли он был таким же молодым и безрассудно храбрым, излучал энтузиазм и веру в светлое будущее России? И где он теперь? Нашел убежище во Франции, откуда тоже собирается бежать. Вечный беглец! Печальная участь…
Пожилой господин отошел от окна и задумчиво обвел взглядом со вкусом отделанный кабинет: дубовые панели, резьба, бронзовые подсвечники, тяжеловесная мебель. Целую стену занимает старинный гобелен. На переднем плане могучий красавец голыми руками сражается с медведем, в отдалении за поединком наблюдает свита – знатные всадники, слуги, которые сдерживают охотничьих собак.
– Вам нравится? – Хозяин кабинета обернулся к молодому собеседнику. – Зигфрид на своей последней охоте. Великий и бесстрашный герой германского эпоса был убит, когда наклонился к ручью испить воды, – так гласит легенда. Скажете, вероломство? Семена вражды дают отравленные всходы. Сначала вы убиваете, потом вас убивают. Всему виной – жажда власти, тотального господства. Сюжет германских мифов представляет собой борьбу за некое чудесное золото. Обладание им сулит безграничное могущество. Разумеется, это только аллегория. Разве история человечества не то же самое? Вы никогда не задумывались, почему люди ведут непрерывные войны? Когда двое дерутся, за этим всегда кроется кто-то третий. Победители захватывают земли, города и сокровища тех, кто проиграл. Третий подбрасывает им сей вечный мотив, чтобы отвлечь от главного. Истинное богатство не измеряется военными трофеями.
«Что вы имеете в виду? – хотел спросил молодой человек, но воздержался, подумав: – Пожалуй, я покажусь глупцом, если буду задавать нелепые вопросы».
И, не желая обнаружить свое невежество, он заговорил о Зигфриде и пресловутом золоте, из-за которого разгорелся весь сыр-бор:
– Зигфрид – вымышленный персонаж, он олицетворяет безупречного витязя, призванного спасти себя и богов. Он убивает дракона, отбирает у него золотой клад, и, если мне не изменяет память, там еще было какое-то кольцо. Однако скорая гибель помешала ему воспользоваться могуществом кольца, и оно возвращается к «русалкам Рейна». Кажется, я пересказываю либретто опер Вагнера, – смутился Серж. – Мифы полны противоречий и грешат разбродом в толковании тех или иных вещей.
– На то они и мифы. Это ведь не руководство к действиям, а упражнения для ума. Как рассказать слепому о солнечном свете? Какие слова вы употребите, чтобы донести до него то, о чем он не имеет представления? И даже зрячим следует соблюдать осторожность. Нельзя смотреть на солнце без риска ослепнуть. Не потому ли иносказание и притча – излюбленный язык пророков?
Молодой человек опять не сообразил толком, о чем речь, но не подал виду. Что-то неуловимое присутствовало в этом разговоре.
Между тем пожилой господин продолжал развивать свою мысль:
– Вас не удивляет сверхъестественная сила и неуязвимость Зигфрида? – спросил он, указывая на гобелен. – Храбрец приказал слугам не спускать собак, а остальным охотникам не приближаться к медведю. Он настиг зверя на бегу, взял его живьем, крепко связал и приторочил к седлу. Каково? А?!
И процитировал:
Стрелою златоперой пронзенные насквозь,
Свалились тур матерый, четыре зубра, лось.
От Зигфрида ни разу не ускользнула дичь —
Ведь даже лань его скакун мог на бегу настичь.
Серж еще сильнее сконфузился. Его усики нервно подергивались.
– Но… известно же, что Зигфрид искупался в крови убитого дракона. Листок липы упал ему на спину, и только это место осталось незащищенным.
Он не понимал, к чему клонит хозяин кабинета, и нервничал.
– Вам это не напоминает миф об Ахилле? – усмехнулся тот. – У каждого есть слабое место, куда можно ударить. «Ахиллесова пята»! Богиня Фетида пожелала сделать сына бессмертным и окунула его в воды Стикса. Она держала его за пятку, посему убить легендарного воина можно было, лишь попав в эту часть тела.
Серж молчал, не зная, что говорить.
– Даже боги ошибаются, – едва заметно улыбнулся седовласый господин. – Даже великие герои уязвимы. Это позволяет нам, обычным людям, примириться с нашими слабостями.
– Да…
– Кстати, священная река Стикс протекает во мраке царства мертвых, но, искупавшись в ее водах, можно обрести бессмертие. Это намек.
– М-м-м…
Серж неопределенно качнул головой. Он терялся, не находя слов для поддержания разговора. Перед глазами поплыл туман, язык отяжелел, губы не слушались.
– А еще во владениях Аида порхают боги сновидений. Одни посылают радостные сны, другие – мучительные кошмары. Есть там и боги лживых снов! Они навязывают людям заблуждения, которые ведут к гибели. – Хозяин кабинета пристально взглянул на собеседника. – Вы чем-то расстроены, мой дорогой? – Он ободряюще похлопал молодого человека по плечу. – Вас огорчает гибель Зигфрида? Или начало военных действий в Европе?
Серж почувствовал, как последняя фраза вывела его из транса. Он словно очнулся от какого-то дурмана и задал вопрос:
– Вы думаете, нам придется эвакуировать архивы?
– Я буду настаивать на уничтожении.
– Как можно?
– Нужно, милый Серж. Необходимо! Кое-кому давно не дают покоя наши бумаги. Боюсь, мой старый знакомый, барон фон Штейн, сгорает от нетерпения…
Он оборвал себя на полуслове. Его молодой собеседник напряженно размышлял над судьбой Зигфрида.
