Он пребывает в Нифльхейме, а здесь скитается его тень. Твердость и блеск обманчивы. Только невидимое и непостижимое наделяет силой что бы то ни было – предметы, руны, священные деревья, источники.
Он никогда не сойдется в схватке с себе подобным. Это исключено. Он видел знаменитого короля Артура, о котором повествуют предания кельтов, и его знаменитый меч Эскалибур. Но они никогда не встречались в бою и не встретятся. У Эскалибура свой путь, у него – свой.
Сам властитель Валгаллы вспомнил о нем и раздобыл его для Зигфрида. Им Зигфрид убил дракона и ступил на стезю смерти. С тех пор ему присвоили имя этого героя. Он не против. Какая разница?
Ему наскучило лежать без движения и грезить былыми подвигами. Его тело наливается энергиями нифльхеймских туманов, просыпается, ждет света, тепла руки, стука чьего-то сердца, незримо дрожит в холодном безмолвии…
Деревня Камка
Михаил Прилукин жил в полуразвалившейся пятистенке с заколоченными ставнями. Внутри пахло чадом керосиновой лампы, черная от сажи печь потрескалась. Углы отсырели, с потолка свисала паутина. Условия для городского человека, привыкшего к определенным удобствам, – ужасные. Но он терпел. Цель, которую он надеялся осуществить, того стоила. К тому же Михаил бывал в Камке наездами, от случая к случаю.
Зимой через болота, скованные морозом, ходил на лыжах, в остальное время года, на свой страх и риск, по опасной тропе. Сбиться с нее – проще простого. Неопытный путник наматывал круги, раз за разом возвращаясь на одно и то же место.
– Монашка морочит, – объясняли бывалые путешественники. – Водит, в трясину заманивает.
Инженер в подобные глупости не верил, прятал насмешливую улыбку.
Каждое утро он отправлялся на просеку, делал замеры, что-то прикидывал, подсчитывал. Сдавшись на настойчивые просьбы, Таисия – тогда еще Филофея – показала ему дорогу к Дамиановой пустыни. Руины монастыря поразили молодого человека.
– Собор обязательно надо восстановить, – повторял он. – Такая красота! В подвалах стоит вода, но эта беда поправима. Хороший дренаж поможет осушить подземные помещения. Правда, денег пойдет немерено, но заказчик – человек серьезный, не стесненный в средствах. Думаю, ему вполне под силу профинансировать стройку.
В келью той Филофеи проводница его не повела. Боялась, что вновь проступит на облупившейся стене сияющий Ангел, увидит ее с другим мужчиной…
«Ой, что ж это я? Опять?! – спохватилась она. – Безумие какое-то!»
Михаил заметил ее замешательство.
– Что с тобой? Ты так побледнела. Тебе нехорошо?
Она отвела глаза:
– Пора возвращаться в деревню, сестры ждут. Василиса совсем расхворалась, целый день на печи лежит, кашляет.
– Кто будет за ними ухаживать, когда ты уедешь?
– Не знаю. На Бога уповаю. Сейчас в Камке часто кто-нибудь останавливается – то туристы забредут, то рыболовы заночуют, то еще какой люд заглянет. Вот ты, например.
– Если наша фирма возьмет этот подряд, здесь закипит жизнь. Старушек твоих не обидят. И сыты будут, и присмотрены.
– Какие они «мои»? Василиса и Улита – сами по себе. Они в Камке до меня жили и без меня проживут.
Михаил не заметил, как влюбился в грустную, замкнутую послушницу. Эта лесная, болотная глушь была совершенно другим, отличным от городского, миром, тихим, пронзительно печальным, прекрасным. Время здесь не бежало, как в городе, а сонно и размеренно текло. Несколько деревянных домишек тонули в тумане, из которого появлялись вдруг то пожилые, укутанные в платки старухи, то их молодая ясноликая помощница, то бородатые мужики с рюкзаками, то угрюмые, немногословные охотники, то странные молодчики с лопатами.
Инженер легко находил с ними общий язык, сидел у разведенных костров, слушал неторопливые разговоры, ел кашу с тушенкой, пил кипяток. В Камке грабителей не опасались – воровать тут было нечего, бандитов не интересовали старые развалины, топкие болота и лес, кишащий гнусом. Туристы в здешних местах надолго не задерживались, да и добирались сюда только самые завзятые. Михаил не понимал, что вызывает у него безотчетную тревогу. Почему его постоянно тянет оглянуться, а когда он поворачивается спиной к лесу, тело пробирает ледяной озноб?
– Тебе не страшно здесь? – спросил он у Таисии.
– Нет. На все воля Божья, – смиренно произнесла она. – Кому что суждено, то и выпадет. А кому чего испытать не дано, тот и не испытает.
«Так-то оно так, но меры предосторожности принять нужно», – думал инженер.
Он не расставался с заряженным ружьем, а ложась спать, ставил его справа, у изголовья, чтобы было под рукой.
Этим утром его разбудили истошные женские вопли. Было темно: заколоченные ставни не пропускали света. Открыть их – налетит мошкара: стекла-то битые. Михаил, едва соображая спросонья, в мгновение ока вскочил, схватил ружье и выбежал во двор. Кричали со стороны избы, в которой ютились пожилые сестры.
Мимо инженера пронеслась черная тень, он рванулся было следом, потом плюнул и побежал к покосившейся избе.
– Бесы! – голосила Василиса. Ее трясло. – Спаси господи! Бесы одолевают!
– Бесы… – испуганно повторяла Улита. – Бесы…
– Какие бесы? Где?
– В са… сарае…
Подбежала Таисия. На ней лица не было.
Михаил бросился к дряхлому сарайчику – дверца распахнута настежь, внутри стоит, блестя глазами, коза, кудахчут куры.
– Здесь кто-то был? – спросил он, оборачиваясь к старушкам.
Василиса, всхлипывая, показывала пальцем внутрь сарая.
– Там… Я подошла, а он как выпрыгнет – черный, рогатый! Как выскочит! Из пасти огонь пышет! И поскакал…. туда! – Она махнула дрожащей рукой в сторону леса.
Михаил наклонился, изучая следы. Роса с травы сбита, на земле отчетливо виден отпечаток ноги, обутой в сапог. Размер сорок пятый, не меньше.
– Бес-то в человеческом обличье был… – бормотала, непрерывно крестясь, Василиса. – А на голове – рога!
К ним подошел рыбак, который удил с лодки на речке. Он протянул сестрам сетку с рыбешками и подозвал к себе Михаила.
– Слышь… по берегу туристы проходили, у них рация. Предупредили меня, чтобы не зевал, – он понизил голос. – Сказывают, егеря убитого нашли в охотничьем домике. А убийца убег. Что у вас тут за шум? Может, видали кого?
– Бес рогатый в сарае сидел, – прошептал инженер. – Василиса его спугнула. Бесы сапоги носят? Как думаешь?
– Собаки лаяли? – деловито осведомился рыбак.
В Камке прижились несколько бродячих собак, которых все подкармливали чем придется. Они либо дружно гавкали на все подряд, либо дрыхли без задних ног. Никто их не боялся, потому что псы в ожидании подачек ластились к любому, преданно заглядывая в лицо и виляя хвостами.
