– О, у меня целая корзинка, – девочка почему-то смутилась. – Я подбирала за тобой, там в развалинах…
– Правда?! – обрадовалась я. – Ты знаешь, как их уничтожить?
– Это очень трудно, – призналась она, – я ждала, когда ты будешь готова.
– Я готова!
Но маленькая японка с сомнением покачала головой.
Глава 15
Подруга
Ольга не пришла в школу. Накануне вечером мы с ней созванивались, договорились встретиться пораньше. Она утверждала, будто кое-что узнала, раскопала какую-то информацию для меня.
Не то чтобы она меня заинтриговала, нет, но в моем случае любые сведения не лишние.
Однако, когда я подошла к перекрестку, где мы обычно встречались, подруги не увидела. Я потопталась минут пять, позвонила ей, она не ответила, я отправила эсэмэску и медленно направилась к школе. Но Ольга не догнала меня, не ждала в вестибюле, не прибежала, опоздав, на первый урок.
На перемене я снова звонила. Безрезультатно.
Куда она могла подеваться?
Я испытывала смутное беспокойство. Позвонила еще и на домашний. Снова нет ответа. Я уже не сомневалась: что-то случилось. Но что?
С трудом досидев до конца уроков, я сорвалась и побежала к дому подруги.
Никого!
Да что же это? Может, ей пришлось внезапно уехать? Мне необходимо узнать хоть что-нибудь. Спросить у соседей? Я уже хотела нажать кнопку звонка в квартире напротив, как подъехал лифт, и из него вышла пожилая женщина, нагруженная пакетами.
– Ты ко мне? – спросила она удивленно.
– Нет, к вашим соседям, – ответила я. – Сегодня Ольга не пришла в школу, вот я и решила проведать…
– А-а, – протянула женщина, роясь в сумке в поисках ключа, – заболела твоя Ольга, «Скорую» ей вызывали.
– Как «Скорую»? – растерялась я.
– Очень просто. Утром еще. Мать с ней поехала.
– Так ее увезли? – переспросила я.
– Увезли. – Женщина нашла ключ и открыла дверь. – Сейчас такой грипп ходит! Ужас! Вот у нас на прошлой неделе…
Но я перебила ее:
– А вы не знаете, в какую больницу?
– В инфекционную, наверное, – предположила женщина.
Я побежала вниз по лестнице, забыв о лифте.
Что за напасть? Какой грипп? Почему грипп?
Прибежав домой, я зашла в Интернет и начала обзванивать приемные отделения всех больниц. Ни в какой грипп я не верила.
Наконец мне удалось обнаружить Ольгу в больнице «Скорой помощи». Мне сразу же сообщили: «Больная в реанимации».
Сломя голову понеслась в больницу. Долго уговаривала дежурную медсестру, врала что-то напропалую, готова была влезть в окно, если не пропустят. Но мне повезло. Появился Ольгин отец. С ним мне удалось проникнуть в отделение.
В коридоре нас встретила Ольгина мать. На вопрос отца покачала головой – «без изменений».
Меня она словно и не видела, так, скользнула взглядом, глаза заплаканные, тревожные. Я не выдержала:
– Расскажите, пожалуйста, что случилось?! Я была у вас дома, соседка сказала, что Олю забрали по «Скорой».
– Ах, Маша, – только теперь Ольгина мама увидела меня, – я и сама толком не знаю. Утром Оля долго не вставала, я хотела ее разбудить и не смогла. Она такая бледная была, как будто уже все…
– Мне надо к ней, – быстро сказала я. – Только не спрашивайте ни о чем, просто поверьте, я могу ей помочь.
Ольгины родители уставились на меня, как на ненормальную.
– Маша, но… – начала мама.
– Без «но». Просто поверьте и проводите меня к Оле.
– Туда не пускают, – неуверенно произнесла мама.
– Придумайте что-нибудь, – настаивала я, – и давайте поторопимся, я не шучу.
– Тебе что-то известно? – спросил отец.
– Да! Но я не могу ничего объяснить. Не расспрашивайте!
Они переглянулись и кивнули друг другу. Понятно, утопающий хватается за соломинку. Из палаты вышел озабоченный доктор, отец сразу же подошел к нему, заговорил негромко, отвел в сторону. Мама встала у двери, и я проскользнула внутрь.
На Ольгу было страшно смотреть. Краше, как говорится, в гроб кладут. Кожа иссиня-бледная, будто мукой присыпанная, глаза запали, вместо них черные провалы, губы бескровные, но на них играет тень улыбки. Прекрасный сон снится подруге, прекрасный и смертельный.
Не до философии сейчас. Я взяла безжизненную, почти невесомую руку и закрыла глаза.
Ольга лежала среди ослепительной белизны, рядом с ней кто-то сидел. Силуэт размытый, нечеткий, но вроде бы парень. Сначала мне показалось, что он играет на гитаре, но звука я не слышала. При моем появлении фигура парня дернулась и поплыла, рассеиваясь. Я не на него смотрела, на Ольгу. Потому что на лице и горле ее распласталась жирная клякса, отвратительно лоснящееся ее тело пульсировало, высасывая из моей подруги жизнь.
– Прочь! – крикнула я, выставляя вперед руки. Клякса пискнула, замерла, потом рванулась, но она так крепко присосалась к жертве, что не смогла смыться сразу. Это ее и погубило. Через мгновение она лопнула, разлетелась грязными ошметками, пачкая идеальную белизну Ольгиного сна.
– Фу, мерзость какая, – произнесла я, брезгливо отряхивая руки. – Оль, – окликнула подругу, та не пошевелилась, на изможденном лице улыбка медленно сменилась недоумением. Я легко подняла ее, перекинула руку через плечо, повела прочь. Свистнула, как меня учила маленькая японка. Дикобраз появился мгновенно, просто возник и распластался у ног. Я устроила на его спине Ольгу, забралась следом. Дикобраз раздулся и подпрыгнул. Мы вырвались из ослепительного кокона, поплыли вдоль границы, туда, где, все увеличиваясь, возникла изумрудная точка, самое безопасное место.
Дикобраз мягко сел на траву. Я стащила Ольгу, уложила, всматриваясь в ее лицо. Она открыла глаза, увидела меня:
– Ну конечно, – произнесла чуть слышно, – кто же это мог быть, кроме тебя… а где Ваня? Ваня! Он только что был здесь!
Я хотела ответить ей, но меня грубо выдернули:
– Немедленно покиньте палату!
– Что за самоуправство!
– Вы что, правил не знаете??!
Я крутила головой, пытаясь сосредоточиться. Надо мной нависли врач и медсестра, за ними маячили испуганные лица Ольгиных родителей.
– Как тебе не стыдно! – кричала медсестра.
Я хлопала глазами, не соображая.
– Погодите, – остановил ее врач, – больная пришла в себя.
– Что?!
Обо мне тут же забыли. Над кроватью Ольги склонились четыре головы, потом прибежал еще кто-то. Они толпились, переговариваясь, колдовали над ожившей подругой, а я тем временем присмотрелась и заметила черный камешек, валяющийся под их ногами. Незаметно наклонилась, подняла и потихоньку вышла, прикрыв за собой дверь.
