Матвей перевернул страницу, посмотрел оборот и, не найдя там ничего интересного, вернулся.
– Что у нас есть еще? – спросил он книжку и тяжело вздохнул. – Добрые духи дома кауки, благожелательные людям женские духи дейве и лауме, бог вражды Жалус, ведьмы раганы и духи, вызывающие кошмары и наваждения, – мани. О! Они!
Смиля всхлипнула и устало откинулась на подушку. Они уже давно и безрезультатно пытались понять, кто так зло над ними подшучивает. Одни вопросы и никаких ответов.
– Ты понимаешь… – стучала зубами о край стакана с водой Смиля, – ты умер. Там!
– Это всего лишь сон.
– У меня раньше не было таких снов. – Смиля упала горячим лбом в подтянутые к животу колени.
– Тебя напугала эта тетка. Ходит, глазами вращает. Какие после такого сны? Только кошмары.
Матвей тушевался. Он не очень представлял, что теперь делать с гостьей. Как все мужчины, терялся перед женскими слезами. Вроде бы все аргументы приведены, пора бы уже и успокоиться, а она все плачет и плачет. Стакан чуть не сгрызла. То положит голову на подушку, то в клубок свернется. А ну как в обморок грохнется? «Скорую», что ли, вызывать? Сумасшествие налицо – гуляла по городу в банном халате.
Смиля вскинулась, с ужасом посмотрела в такие спокойные, как ей казалось, глаза Матвея. Он ни о чем не догадывается! Ему надо все немедленно рассказать!
– Ты знаешь, почему Вера больше не ходит в Дом? – прошептала быстро.
– Почему? – поморщился Матвей.
– Она видела, что в Доме погибнет Янчик. И что в этом будет виновата она!
Кривая ухмылка застыла на лице.
– Он, что же, для этого должен из окна выпрыгнуть?
– Дом сам заставляет нас драться! Ворон уже бегал за мной с лопатой. Если появишься ты или Ян, он нападет на вас. Как на войне – наша армия и армия противников. Он теперь выступает на вражеской стороне.
– А мы? – быстро спросил Матвей.
– И мы на какой-то, – скисла Смиля. Она быстро уставала. Ухитрялась дремать между фразами.
Матвей захлопнул книгу.
– Ну ладно, предположим, Ворон охмурил хозяйскую дочку, и она ему показала карту острова сокровищ. Он выкопал три черепушки, пять обломков и один горшок с прахом. Куда он с этим барахлом денется? В ломбард? Его обманет первый встречный. Все находки надо нести в полицию, а он туда не пойдет. Это тупик.
– Значит, он пойдет к тебе или Янусу, и вы подеретесь. – Смиля подпрыгнула на месте. – Слушай! А может, он все это делает специально? Обманывает Белобрысую. Сдалась она ему? Все узнает, все разведает и к нам придет.
Матвей оглядел комнату, прикидывая вероятность появления здесь Ворона.
Узкий пенал плохо освещенного пространства. Кушетка, книжные полки, стол, встроенный шкаф, полуоборванные темно-красные шторы, пыльный плафон, пыльный ковер с парой медалей и россыпью значков (Матвей занимался борьбой?), в голове кушетки вместо подушки продавленный когда-то мягкий, а теперь кирпично-твердый мишка.
– Маловероятно. Гера болтун, но не актер, он на этих сокровищах помешан. С самого начала хотел что-нибудь найти. И судя по твоим словам, девчонка его здорово зацепила. Иначе бы он не стал на тебя кидаться.
– Ге-ра, – на последнем издыхании истерики всхлипнула Смиля. – А почему ты нас Лауме представлял по кличкам? Янус хотел по именам, а ты его опередил.
– Так спокойней. Помнишь, в «Волшебнике Земноморья»? Знать настоящее имя человека – значит подчинить его себе. А так, по кличкам, – никакой силы над тобой никто иметь не будет.
– Какую силу могут иметь над нами их боги? – взвыла Смиля. – У нас своих – веником не разгрести! Помнишь, Янус в Доме сушки бросал, домовых кормил? А потом пришел ко мне, в блюдце молока налил, и его кто-то выпил. И лапоть. Дед сидит, чай пьет. И я даже не знаю, что произошло, – он заставил меня взять лапоть и в Дом его отнести. А в лапте – домовой. Из моей квартиры. И я это сделала! Словно кто под локоть толкал. Сказки, да? Про курочку рябу? Нафаня, Кузька – они все были другими! С чего все началось, если никто никому ничьих имен не говорил? Янус сказал – сначала мы прогоняли, теперь нас прогоняют. Кому мы помешали? Дед этот ночью… Лаума все твердит про каких-то защитников. Родичи у меня ругаться стали. Это потому, что я у них оберег забрала и домового из квартиры увела. И я уже не знаю, куда идти, и… и… А сегодня – я отлично помню – сама собралась, сама пошла. Драться. С кем?
Слез больше не было, Чудовище обреченно всхлипывала, мечтая о минутной передышке. Чтобы не думать. Чтобы не знать.
– Действительно… – пробормотал Матвей и завис.
Душевно так завис, минут на пять. Смотрел в свою волшебную книгу, дул в кулак, бегал глазами по окрестностям. Потом что-то у него в компьютере перегрузилось, и он вернулся к действительности.
– А знаешь, ты права. Даже красивые женские головы способны генерировать мудрые мысли.
Смиля решила на глупости не реагировать. Пускай он ее хоть горшком называет, только в печку не кладет.
– Если американцы у себя там проводят Хэллоуин, каких духов они могут встретить? Гоблинов, гномов, орков. А если тот же праздник отмечают у нас? Вряд ли гоблины берут у себя путевку на устрашение славянских дурачков в деревне. Нет, к нам, как на Ивана Купалу, приходят наши – домовые, лешие, банники, сенники. Еще русалки с бабками-ёжками. Потому что они у нас всегда были. А в нашем Калининграде изначально были пруссы со своими духами и богами. Потом уже здесь потопталось христианство, но духи-то остались. И вот сюда приехали русские, всякие там бабки из деревень, и в лаптях привезли своих домовых, сенников и банников. Вроде бы тоже нечисть. Но вряд ли они так уж мирно отнеслись к завоеванным коллегам.
– Но ведь было-то все тихо! – по новой взвыла Смиля. – Чего она вдруг?
– Значит, не вдруг, а по причине. Что произошло?
– Ворон клад стал искать.
– Нет.
– У Дома хозяин появился.
– Возможно. Перед этим было два хозяина, и каждый оставил Дому свою жертву. У музыкантов кто-то из окна выбросился, генерал застрелился. От новых они тоже ждут жертвы.
– Вот пускай и берут! – заторопилась Смиля.
– Не могут. Им кто-то мешает.
– Мы, что ли?
Несерьезно так сказала, легкомысленно. Взгляд Матвея заставил замереть. Он соглашался. И даже был весьма доволен, что Смиля обо всем догадалась сама.
– Да мы им просто надоели, – попыталась поддержать легкий тон Смиля. Но слова ее легли тяжелым камнем. И она вновь ощутила нарастающую тревогу – будет что-то плохое.
– Или у нас появилось что-то, что им не понравилось, – изрек Матвей – вот уж кто не собирался паниковать.
– Что это у нас появилось, чего раньше не было?
Смиля закрыла глаза и откинулась на кровать. Понятия она не имеет, что такого у них появилось. И думать ей об этом не хотелось. Ей хотелось слушать. Умного, сильного, ловкого Скелета. Пускай он решает. Пускай он говорит. Да пускай хоть просто книгу читает. До заката. А потом и до рассвета. Родители искать не будут. У них сейчас другие проблемы, они ругаются.
