Перекрытия вздрагивали под чьими-то тяжелыми шагами. Но вот грохот вырвался на простор третьего этажа, ухнул в сердцах двенадцати будущих восьмиклассников. В коридор на карачках выползло нечто. Опираясь о стену, с трудом добралось до столовой.
– Макс, – тихо вскрикнул Ромка, бросаясь к приятелю.
Макс Макс грязной рукой отстранил Разоренова, злыми прищуренными глазами оглядел собравшихся.
– Как кликуха Зои? – с ходу спросил он.
– Игоша, – мало заботясь о том, кто его слышит, ответил Ромка.
– Пришел, – выдохнул Макс Макс, расползаясь в блаженной дурной улыбке и окончательно оплывая на полу.
– Это безобразие! – показалась на этаже Рута Олеговна. – Вы находитесь в культурной столице! Это город древних традиций, здесь живут приличные люди! Что это за балаган?
Зоя Игоревна, еще минуту назад собиравшаяся обидеться на прозвище, упрямо поджала губы.
– Между прочим, это результат работы вашей культурной столицы! – А потом задорно посмотрела на Макс Макса: – Максимихин! Что это такое? Где ты был?
– Здесь, – хрипло выдавил Макс Макс. – Два раза сюда приходил, а вокруг вы, но не вы. – Нахмурившись, он вгляделся в перепуганные лица девчонок, кивнул, соглашаясь с какими-то своими мыслями. – По городу словно водило. Иду, а улица не кончается. И все эти дома, дома. Пожрать бы мне чего-нибудь дали. – Он схватил со стола открытый стаканчик с йогуртом и выпил его через край.
– Макс! – завопил Ромка, обнимая за плечи приятеля, – за эту ночь он успел мысленно похоронить друга. Сам от себя не ожидал, что будет настолько рад снова увидеть товарища. Сейчас он ему прощал все – и вредный характер, и заносчивость, и эгоизм, и себялюбие. Главное, что он вернулся.
Максимихин от такого проявления чувств подавился йогуртом и закашлялся.
– Ты где был? – приученная к вечным розыгрышам ученика, Зоя Игоревна не спешила сменять гнев на милость.
– Вон, у нее спросите, где здесь можно заблудиться, – он ткнул грязным пальцем в Руту Олеговну. Та гневно сверкнула глазами, повела в воздухе рукой, словно проклятие наложила, и удалилась с этажа.
Над головами пронесся вопль одобрения. Все кинулись к Макс Максу, совали ему в руки хлеб, повидло, предлагали чай. Жуя и чавкая, он рассказывал, как бросил Кудряшову около церкви, как спрятался за оградой. Хотел-то всего ничего, обойти вокруг и по дороге назад немного попугать Таньку. Но дороги назад не оказалось. Улицы были похожи одна на другую, строгие ряды домов, темные окна. Бесконечное кружение и холод – пошел-то он в одних трусах – было единственным, что он отчетливо запомнил. Пару раз ему удавалось вырваться, он добирался до гостиницы, поднимался на третий этаж, и тут его ждал новый ужас. Ребята, кого он знал уже семь лет, были те, да не совсем. На вопросы не отвечали, молчали, стекленели взглядом, когда Макс Макс на них смотрел. И вот наконец он вернулся. Словно время мучений кончилось, аттракцион со страшилками прекратил свою работу.
– Петуха не слышал? – задал первый дельный вопрос Сарымай.
– Не было никого, – откинулся на спинку стула Макс Макс. Вид у него уже был совсем не испуганный, вполне довольный и явно объевшийся. – Теперь бы поспать, – похлопал он себя по пузу.
– Зачем спать? – раздался звонкий голос.
С лестницы вновь послышались шаги. Девчонки сгрудились и отступили за стол.
– Такой чудесный день, я вас жду, жду…
В коридоре показался экскурсовод Эдик. Он был полон утреннего света и добродушия. Но вот улыбка у него потускнела. Он с недоверием оглядел Макс Макса.
– А вы почему не одеты?
– Ой, Эдик, – вышла вперед Зоя Игоревна. Она держалась за голову, будто боялась, что та укатится после всех последних событий. – Я совсем про вас забыла. Мы никуда не поедем.
– Почему? – Эдик похлопал себя по карманам, нашел бумажку и по ней прочитал, словно не доверял своей памяти. – У нас сегодня экскурсия на смотровую площадку Олевисте, на озеро Юлемисте и в Пириту.
– У нас девочка пропала и мальчик в беду попал. Я боюсь, нам не до экскурсий. Нам, наверное, лучше вообще не выходить из гостиницы.
– Как не выходить из гостиницы? – взвыли девчонки, не бегавшие ночью по городу и вполне готовые сегодня вновь по нему побродить. К тому же Эдик так мило улыбался, с такой готовностью подавал руку и вообще был душка.
Зоя Игоревна жалобно посмотрела на экскурсовода, словно просила у парня помощи. Против ожиданий, Эдик не стал ни ужасаться, ни вопросы задавать. Он как-то понимающе хмыкнул и опять улыбнулся.
– Хорошо, что я вас нашел, – прошептал он, присаживаясь к столу. – Вы когда уезжаете?
– Через три дня.
– Три – замечательное число, – согласился Эдик.
– Это алмыс ее увел, – подошел ближе Сарымай. – Максимихина вернул. И ее вернет. Ждать надо.
Эдик переводил взгляд с одного лица на другое, а потом вдруг хлопнул ладонями по столу и бодро встал.
– Надо двигаться! Нельзя стоять на одном месте. Она найдется.
– Но ее всю ночь не было! – Слабая надежда, что Полина, как и Макс Макс, вернется сама, заставляла учительницу оставаться в гостинице. К тому же хотелось спать, хоть на пару часов забыть обо всех ужасах. – Ребятам показалось, что начался пожар, они стали кричать, и она ушла. Пошли искать, вот, один только сейчас вернулся. Нет, мы останемся. Я за всеми не услежу.
– А давайте и правда пойдем, – вдруг подал голос Хазатов. – На улице мы ее и встретим.
– Максимихин, ты как? – неуверенно спросила Зоя Игоревна.
– Да я гада, что все это устроил, своими руками задушу. – Макс Макс выразительно посмотрел на Хазатова.
– Нет. – Учительница придвинула к себе чашку, обхватила ее гладкие бока ладонями и опустила глаза, не собираясь слушать возражения.
– Может, сделаем так: те, кто устал или плохо спал, останутся с вами, а остальных я хотя бы на смотровую площадку свожу? – Эдик явно хотел честно отработать заплаченные ему вперед деньги.
Это был выход. И плевать Зое Игоревне было на всех детей мира, она хотела спать. А там, глядишь, все как-то само решится.
– А если что-то случится? – для проформы задала она вопрос.
– Вообще-то там все хорошо огорожено сетками.
– Зоя Игоревна! Пожалуйста! – Девчонкам совсем не улыбалась перспектива оставшиеся три дня провести в четырех стенах, да еще без возможности хотя бы побродить по этажам.
– Идите. – Внутренняя борьба была недолгой. – Но к двум часам возвращайтесь обедать.
Снова дружный вопль и топот ног – девчонки помчались собираться. Никто с Зоей Игоревной оставаться не пожелал.
– Тогда я жду внизу. – На лицо Эдика вернулась его улыбка. – А на странности города вы внимания не обращайте. С ним это бывает. Он слишком многолик, в нем очень легко запутаться в безвременье.
