Хлопнула дверь. Обе сестры вздрогнули.
— Эй, есть кто-нибудь?
Ира соскочила с кровати. На пороге стоял Артур, в руках он держал банку с молоком.
— Чего за молоком не идете? — спросил он сурово. — Мать ждала, ждала… — Он поставил банку на стол. — Где тебя вчера носило? Мы весь лес прочесали.
— Заблудилась. — Ира покосилась на молоко. — Шла, шла — не дошла. К Воронцовке вышла.
— А там что?
— Ничего. — Ира не спускала глаз с банки. Ей вдруг показалось, что если она до нее дотронется, то молоко почернеет. — Бабка и два мужика — вот и вся деревня.
— Чего уставилась? — насупился Артур. — Не нравится?
— Оно, случайно, не отравленное? — прищурившись, спросила Ира.
— Совсем сбрендила в своем лесу? С чего вдруг оно будет отравленным? — возмутился цыганенок.
— Я знаю, вы молоко специально травите, чтобы людей своими рабами делать, — глядя на Артура исподлобья, произнесла Ира.
— Не нравится — не покупайте, — пожал плечами Артур, цепким взглядом окидывая кухню. Уходить, как видно, он не собирался.
Ира в упор посмотрела на загорелое лицо цыганенка. Спутанные черные волосы упали на лоб. Серая футболка, запыленные обрезанные джинсы, растоптанные сандалии, грязные руки с черными ободками под ногтями.
— Не нравится! — с вызовом произнесла Ира. — Ты чего приперся?
— Молоко принес, — спокойно ответил Артур, продолжая оглядываться.
— Принес — катись отсюда, — наступала на него Ира.
— А банку? Банку отдай, — тянул время цыганенок.
— Так ты из-за банки стоишь? — растерялась Ира. Во что бы его перелить? За бидоном нужно идти на улицу. Оставлять тут Артура одного ей не хотелось. Еще к Катьке полезет…
— А что мне еще делать? — без всякого интереса пробормотал цыганенок, расхаживая по кухне.
Ира схватила кастрюлю.
— На, сюда лей.
— Сейчас! — Артур дернул на себя банку. Молоко плеснуло через край. Замерев, ребята смотрели, как растекается по столу белая лужица.
— Безрукий, — хмыкнула Ира, подставляя ему кастрюлю.
— Тряпку дай, — не отрывая взгляда от лужи, приказал цыганенок.
Ира повернулась к печке, думая, какую тряпку лучше взять. Артур дернул бабушкин платок, висевший на стуле, и бросил его на стол.
— Ошалел! — накинулась на него Ира. — Нашел что лапать!
— Подумаешь, не то взял! — Артур скинул со стола платок, рукой задел оставшиеся на стуле вещи. Юбки и кофты полетели на пол.
— Шел бы ты отсюда!
Но Артур не шел. Наоборот, он внимательно наблюдал, как Ира вешает одежду обратно, ощупывая взглядом каждую вещь. Когда порядок был восстановлен, он не спеша подошел к столу, провел пальцем по краю банки и щелчком сбросил ее на пол. Брызнули во все стороны осколки.
— С головой плохо?! — заорала на него Ира. — Пришел, банки бьешь… Катись домой!
— Помочь? — миролюбиво предложил цыганенок, наклоняясь над осколками.
— Не трогай! Без тебя обойдемся!
Ира оттолкнула Артура к печке и пошла за веником. Когда она вернулась, цыганенка в кухне уже не было. От неожиданности Ира вздрогнула. Этого только не хватает! Пропал? Улетел? Испарился? Вылез в трубу? Глюки или инопланетяне?
На печке завозились. Из-под занавески показалась грязная коричневая нога.
— Ты что там делаешь? — ухватилась за потрескавшуюся пятку Ира.
— Смотрю. — Артур спрыгнул с настила, по-деловому отряхнул руки. — Ну все, я пошел. — Перешагнул через осколки и исчез за дверью.
Ира во все глаза смотрела ему вслед. Какое-то массовое помешательство, не иначе!
— Ира, — позвали из комнаты.
Она тут же бросила веник.
— Зачем он приходил? — тихо спросила Катя.
— Не знаю. — Ира с ногами забралась на кровать. — Молоко принес, банку разбил, на печку зачем-то полез. Вроде что-то искал…
— Нашел?
— Нет. С пустыми руками отчалил, — задумчиво произнесла она. — Не нравится мне все это! Жили, жили — все было нормально. Навалилось вдруг… — Только сейчас Ира заметила, что сестра часто дышит. — Слушай, тебе что, плохо?
— Нормально, — прошептала Катя. — Голова что-то закружилась. Я посплю, и все пройдет.
Она закрыла глаза, дернулась всем телом и замерла, мгновенно провалившись в сон.
Ира на цыпочках вышла в кухню. На глаза ей попалась кастрюля с молоком. В нем плавала черная крошка, как головка сгоревшей спички.
Иру затошнило. Павел еще со своими рассказами! Она схватила кастрюлю и выбежала из дома.
На огороде Ира заметалась. Куда его вылить? На грядку? А вдруг картошка завянет? Под смородину? Тоже может загнуться. Она добежала до мусорной кучи, опрокинула кастрюлю. Выливаясь на землю, молоко пенилось и шипело.
То-то же! Напьются кошки такого ядовитого молока и начинают кидаться на людей. Заболеют бешенством, заразят всех вокруг и умрут в страшных мучениях. А человек выпьет — лешаком станет, будет людей по лесу кружить, звериным голосом выть и на четвереньках бегать.
— Вот ты где!
Ира вздрогнула, кастрюля выпала из ее рук. У забора стоял Павел. За его спиной маячили Артур и Наташка Красина, Пашкина подружка, высокая, тощая, в коротком топике и свободных брюках, смотрелась она в своем наряде, как пестик в колокольчике. Но все равно красивая, даже несмотря на худобу.
— Опять потерял меня? — зло спросила Ира, наклоняясь за кастрюлей.
— Чего это ты тут делаешь? — Артур забрался на забор.
— Вот забыла спросить! — возмутилась Ира. — Что надо, то и делаю!
— Где тебя вчера носило? — Павел открыл калитку.
— Где носило, там уже нет, — попятилась Ира. — Или ты решил меня еще раз поискать?
Она вдруг вспомнила про Катьку. Нельзя ее сейчас оставлять одну!
— Обиделась, что ли? — по пятам за ней пошел брат.
— Радуюсь! — Ира поднялась на крыльцо. — Чего вам надо? Идите отсюда! Вы Катьку разбудите.
Артур как-то странно посмотрел на нее, потом взглянул на Пашку, перемигнулся с ним и ступил на крыльцо.
— Дело у нас к тебе, — произнес он.
— У Наташки тоже дело? — повернулась она к Красиной. — Ты зачем сюда пришла?
Наташка тряхнула красивой кудрявой головой, скривила пухлые губы в усмешке.
— Я не к тебе, я к Пашечке, — томно произнесла она.
— Вот и сидите на улице, — буркнула Ира, вошла в дом и закрыла за собой дверь.
Она очень надеялась, что вся эта компания останется во дворе.
