— Дэ-эн! — позвала я уже немного громче.
Зал не ответил.
И тут я увидела.
Дик оскалил пасть. Я никогда не видела, чтобы собаки ТАК оскаливали пасть, так, чтобы от морды остались одни только зубы, частокол зубов, дергающийся нос и бешено бьющийся красный язык. Дик смотрел назад, туда, где остался Дэн. Дик не рычал, и это было еще хуже.
А потом под ногами собаки потекла лужа.
Я схватила Жука за руку.
— Чего? — Жук посмотрел на меня.
— Дэн! — заорала я во всю силу своих легких.
— Черт! — Жук тоже увидел Дика. — Черт!
— Догоняй! — крикнула я Жуку и побежала назад, к Дэну.
У меня не было никакого оружия, но я об этом даже не подумала. Жук поспевал за мной. Бежала я быстро, наверное, я даже установила свой личный скоростной рекорд.
Дэн лежал на полу возле разбитого ящика. Он был без сознания. Рядом валялся самострел. Я двинулась было к нему, но Жук меня остановил.
— Не подходи! — зашипел он. — Не подходи!
Он подобрал самострел, зарядил его новой стрелой и направил на Дэна.
— Теперь можно. Но только ногой. Осторожно.
И я осторожно ткнула Дэна ботинком в бок. Он открыл глаза и посмотрел на нас непонимающе.
— Что случилось? — спросила я.
Дэн сел, прислонившись спиной к колонне.
— Пятно, — сказал он.
Жук быстро огляделся по сторонам. Я тоже. Никакого пятна не было.
— Вы запах слышите? — спросил Дэн.
— Как тут не слышать, — съязвил Жук. — Этот запах я еще издали учуял. Я понимаю — испугался, понимаю, страшно, но штаны тут стирать некому…
— Запах… — Дэн попытался встать, но у него не получилось.
— Что произошло? — Я попыталась ему помочь, но Жук отодвинул меня локтем.
— Не помню… — Дэн снова закрыл глаза. — Стрела в стену вошла, стал вытаскивать… Потом вдруг… Потом вижу, не прямо, а так, краем зрения…
— Что ты увидел? — допрашивал Жук.
— Как будто пятно… Как будто пятно какое-то поползло… по стене… с потолка на стену… И запах…
— Какое еще пятно? — спросила я.
Дэн не ответил. А потом он стал рассказывать быстро-быстро, будто его прорвало:
— Вытаскиваю я эту стрелу, а она не вытаскивается. И вдруг тихо так стало, будто в погребе. А я еще внимания не обратил, тяну и тяну эту фигню… И вдруг запах… Такой… Страшный запах, тоже будто со стены сползает… Вы понимаете, это был страшный запах, какой-то морской… А потом пятно… Я, короче, выдернул эту стрелу, зарядил и выстрелил, а оно завизжало…
— Ладно. — Жук опустил самострел. — Вставай.
Я подивилась такой перемене в Жуке. Все трусил, трусил, а тут вот. А может, это он, наоборот, от страха стал таким смелым?
— А вы что, ничего не слышали? — Дэн медленно, держась за колонну, вставал.
— Ничего. — Я еще раз огляделась. — Ничего не слышали. Особенно я ничего не слышала.
— Ну, хорошо. — Жук изучал стены. — Так ты говоришь, в это пятно стрельнул?
— Вот тут. — Дэн похлопал по стене. — Вот тут оно было.
Жук всмотрелся в место, указанное Дэном.
— Нет тут ничего. Никаких следов.
— Может, отскочило… — Дэн тоже осмотрел стену. — А Дик где?
И мы рванули назад, в конец зала.
Дика не было. Лужа, которую он напустил, была, а самого пса не было. Веревка болталась на трубе. Веревка не была перерезана, не была перегрызена, как Дэн завязал ее на шее Дика, так она и болталась. Дика просто вынули из веревки.
— Вот, — только и сказал Жук. — Вот так.
Я хотела было спросить, что случилось, но потом поняла, что спрашивать бесполезно, незачем. — Первый негритенок пошел погулять, больше нам его не видать, — сказал Жук».
Пятый вечер
— А знаете, почему оно собаку первым делом утащило? — спросил всех Корзун.
— У него на собак аллергия, — предположил Малина.
— Потому что собака его чуяла, — объяснил Корзун. — Чтобы она больше ему не мешала, оно убрало собаку. Такие твари всех собак первым делом истребляют. Они ненавидят собак… Помните, как в «Твари»?
— Что ты этим хочешь сказать? — Борев заворочался в гамаке.
— А вот что я хочу сказать. — Корзун достал из-за тумбочки сосновый сук. — Как только такое пятно где-нибудь появляется, так в округе начинают собаки пропадать. Сначала собаки…
— Ерунда, — хмыкнул Борев.
Новенький молчал.
— У нас в спортзале на стене такое пятно, — сказал Малина. — Там один парень с каната сорвался, а по пути о стену стукнулся, так там с тех пор пятно и осталось. Можем завтра посмотреть.
— Мало ли где какие пятна… — протянул Борев.
Он вспомнил про пятно в своем подъезде. Пятно было чернильное и в форме сердца. Считалось, что если поцеловать это пятно и назвать имя человека, который тебе нравится, то человек этот непременно в тебя влюбится. Пятно было зацеловано так, что сквозь чернила просвечивала синяя краска стены.
— Все-таки самым первым делом оно утащило собаку… — Корзун задумчиво поставил свою дубину на пол. — Ладно, новенький, давай дальше. Читай свою черную повесть.
«— Кстати, сколько времени? — спросила я.
— Полдвенадцатого. — Дэн посмотрел на часы.
Мы все еще стояли там, на пятачке пионеров, там, где исчез Дик. Я сначала хотела позвать его, но Дэн сказал, что лучше не надо. Он уже пришел в себя.
— Через полчаса… — начал было Жук, но Дэн его перебил.
— Нечего тут оставаться, — сказал он. — Через полчаса полночь. Черт его знает, что может быть тут ночью.
— И в какую нам дверь?
Я уже говорила, кажется, из бассейнового зала вели две железные двери. Они были точно такие же, как та, что открывал Жук. Довольно новые. Кто-то тут везде понаставил новых железных дверей.
— Не видишь?
Я пригляделась и увидела, что на правой двери тоже нарисована стрелка.
— А давайте пойдем в другую дверь, — предложила я.
— А вдруг оно так специально задумало. — Жук переложил самострел из одной руки в другую. — А вдруг оно этого как раз и хотело? Испугало нас, чтобы мы пошли как раз в ту дверь, где нет стрелки. А?
— Жук. — Дэн достал свой нож, отрезал эту жуткую веревочную петлю и забросил ее за трубы. — Я все-таки предлагаю считать, что стрелки нарисовал Володька.
— Считать можно что угодно. — Недавняя храбрость уходила из Жука. — Можно считать, можно. Давайте будем считать, что Дика утащил гиененок! А? Давайте считать, что мы пошли в луна-парк, в комнату страха! А комната страха бац! — и оказалась настоящей! А Володьку утащил гиененок…
