Они покачивались в гамаках и грызли антоновские яблоки. Яблоки были похищены из колхозного сада. Вернее, это так говорилось, что похищены, на самом деле сад был уже давно заброшен, и яблоки оттуда похищались всеми кому не лень. Но все равно лазить в сад было интересно. Борев за яблоками не ходил, сказал, что плохо себя чувствует. Он весь вечер пролежал в палатке, покачиваясь и поглядывая иногда в окошко. Борев и новенький не разговаривали. Новенький тоже не ходил за яблоками.
— Я читал про такое. Есть дома, где коридоры и лестницы появляются сами собой. Вчера не было, а сегодня есть. Это значит, что в доме нечисто.
— Лапша, — сказал Корзун. — Целые коридоры не могут появляться. И что значит нечисто?
— А вот так. — Малина бросил на пол огрызок. — Есть дома, где много людей убили, и от этого там нечисто. Или родители детей, к примеру, съели. Это можно исправить — надо просто, чтобы в этом доме родилось столько же, сколько погибло. И тогда дом исправляется. А есть такие дома, которые сами по себе плохие, прямо с самого начала. Их на кладбище или еще где построили… И эти дома начинают убивать…
— Как убивать? — спросил Борев.
— Ну, по-разному. У некоторых в таких домах сердечные приступы случаются. Другие подавляются: ест чувак мороженое — бац — и подавился. Или идет мужик — раз — поскользнулся, головой о косяк ударился — и все мозги наружу. А некоторые вообще исчезают.
— Как это?
— Ну, приходит в гости пять человек. А как собираются уходить, их уже не пять, а четыре. Одного нету. И вроде бы все его видели, как он ел, воду пил, а когда он пропал, никто не может вспомнить. Находят только какую-нибудь его вещь, ну, бумажник, к примеру. И все в крови.
— Я слыхал, — сказал Корзун, — что в нашем лагере во время войны был госпиталь. А там, где сейчас медчасть, там операционная была. И там, короче, была такая траншея, куда все отрезанные части сбрасывали: руки, ноги, головы…
— Хватит ерунду-то молоть. — Малина бросил в Корзуна огрызком. — Надо историю в школе хоть чуть-чуть изучать, Корзун! Отсюда фронт был в двух тысячах километров. Откуда тут госпиталь?!
— Был-был! — уверил Корзун. — Мне парень один из старой смены рассказывал. Поэтому тут все коридоры и меняются… Будто бы те, кому тут что-нибудь отрезали, приходят потом и ищут свои части…
— Какие коридоры, Корзун! — засмеялся Малина. — Бредишь, что ли? Это в истории коридоры!
— Тьфу. — Корзун тоже засмеялся. — И в самом деле. Ладно, поздно уже. Скоро полночь. Эй, новенький! Давай продолжай! А то спать уже охота.
«— Когда мы с Володькой ходили, тут была стена. — Дэн указал ножом в открывшийся коридор. — Мы проходили вот в эту дверь, справа, а тут, на этом месте, была стена. И никакого прохода тут не было.
— Вот туда Петрушка пальцем и показывал, — торжественно провозгласил Жук. — Вон туда! Он повесился, а пока он висел и вовсю помирал, он вышел и забрал его…
— Раньше ты говорил они, — напомнил Дэн.
Жук промолчал.
— Значит, все-таки он? — размышлял Дэн. — Крысолов?
Мне сразу привиделся Крысолов. Крысолов был низкоросл, сутул, с длинными руками и почему-то в красном шутовском колпаке. На плече у Крысолова был топор. Я помотала головой, чтобы вытрясти из головы этого дурацкого Крысолова, но он не особо хотел вытряхиваться.
— Милиция досюда и не доходила… — вздохнул Жук.
— Поэтому милиция сюда и не доходила, — сказала я. — Тут все то закрывается, то открывается. Это, наверное, ловушки…
— Это не обычные ловушки, — начал было Жук. — Это… а, ладно… Я слышал кое-что…
Мы повернулись к Жуку.
— Только мне это Куча рассказывал. — Жук почесал голову. — А Куча, сами знаете, какое брехло. Еще больше, чем ты, Дэн. А ему еще какое-то трепло рассказывало. Так что вот, достоверности мало. Был тут раньше один Крысолов. Ну, не совсем здесь, а там, на свалке возле реки. Это уже довольно давно было, лет пятнадцать назад. Этот тип был бомжом и деньги зарабатывал тем, что рыбу ловил. Ну, ловил, продавал, а деньги потом пропивал, все как обычно. Почему-то у него рыба ловилась особенно хорошо, он мог в самое бесклевье наловить, даже в июле. Поэтому все его звали Рыбак, а как настоящее его имя было, все давно забыли уже. И как-то раз весной в городе стали дети пропадать, лет восьми все. Те, кто по вечерам гулял. Гуляют, гуляют, а потом домой не возвращаются. И найти их не могут. Ни в городе, ни в лесу даже. И как раз тогда Рыбак стал на базар рыбу приносить. Но не простую рыбу, а такую, какой здесь никогда и не видели, — у нее вместо плавников такие отростки были. Помните, раньше марка была — кистеперая рыба латимерия, вот таких латимерий он на базар и носил. Ну, народ попробовал, рыба понравилась. Мясо у нее вкусное было, красное такое, хорошо жарилось. Рыбак стал богатеть, с водки на коньяк перешел. А потом одна тетка купила рыбину, стала ее потрошить, а в желудке палец детский. Она в милицию. Поехали к нему на свалку, ну и нашли все. Вернее, он сам показал. Бочку целую. Рыбак признался, что такая рыба клюет лишь на… ну, на мясо… У него прямо в мусоре были такие ходы подземные прорыты, туда милиция было сунулась, но оказалось, что свалка под землей горит, два милиционера провалились… А как этот тип детей подманивал, так никто и не догадался. Он, кстати, и сам…
— А почему тогда Крысолов? — спросил Дэн.
— А черт его знает. — Жук оглядывал зал. — Понятия не имею…
— Легенда такая есть, — сказала я. — Про Гаммельнского Крысолова. Ты, Дэн, видимо, совсем темный.
Это я ему за нить Ариадны отомстила, чтобы не думал, что он такой крутой.
— Ну, так вот, почему Крысолов, — продолжила я. — Только это еще в Средние века было. У Крысолова была такая дудка, она приманивала крыс. Он приходил в город и говорил жителям, что выведет всех крыс и мышей из всей округи, чтобы они зерно не ели. А за это ему платили коровой. Однажды в одном городе, в Гаммельне, он вывел всех мышей и крыс, а жители пожалели ему корову отдать, сказали, чтобы он валил отсюда подальше. И выгнали за ворота. А ночью он загудел в свою дудочку, и к нему вышли все маленькие дети Гаммельна. И потом их больше никто никогда не видел.
— Крысолов и есть, — кивнул Жук. — Так в газете статья называлась, это мне Куча рассказывал. Тогда всю эту свалку разваляли… Этого Рыбака — Крысолова отправили в психушку на экспертизу, а он в тот же вечер сожрал… А на теле у него, кстати, были…
Жук замолчал.
— А, черт… — Лицо у Жука стало вдруг жалким-жалким, будто бы он собирался заплакать, а потом я увидела, как короткие волосы у него на голове зашевелились. В прямом смысле. Я никогда такого не видела. Я отступила на шаг от Жука, стоять рядом с ним было страшно.
— Что?! — Дэн схватил Жука за плечи и принялся трясти. — Что там было?
Я уже поняла, что там было.
— Пятна, — выдавил из себя Жук. — Синие пятна. Холодные, как лед.
