Флегматичный Игорь доделывал плетень. Миша сидел на камнях, смотрел на озеро.
– Нам бы тоже еды раздобыть, – Олег глянул в котелок. Чаинки кипятили два раза, и теперь от них нельзя было добиться даже слабого чая. – Катя! А давай в лагерь сходим, что-нибудь принесем.
– Или наладим обмен, – предложил Никитос. – Мы им шкуры убитых медведей, а они нам сгущенку и колбасу.
Миша усмехнулся. Он прошел вдоль низенького заборчика, установленного вновь куда-то усвиставшим Игорем, подобрал несколько камешков, погрел их в ладони, подышал в кулак. А потом вдруг резко присел, перепрыгнул с ноги на ногу, поднял над головой руки с голышиками, тряхнул ими, прислушался к шороху, потер камешки друг о друга.
– Э! Ты чего? – испугался Олег.
– Э-э-э-эм, – промычал Миша. Губы его шевелились, словно он беззвучно читал молитву. Руки открылись. Галька разлетелась по камням. Миша бухнулся на колени, нахмурившись, посмотрел на получившийся рисунок.
– Совсем, что ли?
Ответить Миша не успел. Со стороны племени выдры раздался крик. Через мгновение к маяку вылетел Санек. На лице цвела идиотская улыбка. К груди он прижимал что-то… что-то…
– Отдай! Ненормальный! Это жертвоприношение!
Первой показалась Леночка. За ней бежала Оля. Аня поднималась снизу, от воды. Загон зверя шел по всем правилам.
Санек перепрыгнул заборчик, затормозил около идола:
– Прячьте, пацаны!
К ногам Олега упал пакетик сухарей и упаковка колбасы. Баранки бусами висели у Санька на шее. Одну он жевал.
– Отдайте!
Девчонки остановились перед заборчиком.
– Эй! Выходи! – орала Оля. – Я тебе глаза выцарапаю.
Санек благоразумно не показывался. Слышно было только его тяжелое дыхание, затрудненное не менее тяжелым жеванием.
Миша медленно поднял руки к небу, по губам его пробежала легкая ухмылка.
– О боги! – возвестил он. – Вы послали нам еду. А мы как раз об этом и молились. Народ, налетай!
– Давайте, давайте! – размахивал баранкой из своего укрытия Санек. – Все законно. Я на охоту сходил.
Второго приглашения не понадобилось. Упаковка колбасы была тут же разорвана, сухарики рассыпались по пригоршням.
Лена с Олей изобразили на своих лицах презрение.
– Мы вас за это проклянем! – процедила Оля. – А кое-кого и второй раз.
– А мы выставим защитное заклинание, – ответил Олег.
– Мы сожжем ваше заклинание огнем.
– А мы выстроим ледяную стену защиты.
– А мы расстреляем вашу стену и всех превратим в зомби.
– А мы придем и сожрем вас! – Олег с хрустом раскусил сухарик.
От такой демонстрации аргументы у противной стороны закончились, и девочки попятились.
– Ладно, – тихо произнесла Леночка. – Посмотрим.
«Смотреть» ушли они вдвоем с Олей. Аня, радостно улыбаясь, перешагнула заборчик и протянула руку за сухариками.
– Эй, эй! Враг у ворот! – заорал Санек, и из его распахнутой пасти выпал кусок баранки. – Иди отсюда! Это наша добыча!
– Я вам смородинового листа принесла, – Аня успела ухватить сухарик. – Можно еще чай сделать. А то наши запрещают огонь разводить, говорят, что спички и зажигалки от беса. Древние разжигали костры путем трения. Или приносили угольки от жертвенных костров. Дадите угольков? Костер-то у вас жертвенный.
Парни переглянулись. Обмен между племенами налаживался.
Чай еще не успел закипеть, когда со стороны озера послышался шум. Сначала взлетал одинокий крик, за ним слышался хор голосов. Вскрик. И как эхо прокатилось.
– Чего это они? – Санек потянул с шеи пустую веревку из-под баранок.
– Ну что, допрыгались?
Катя парламентером все утро ходила между капищами, договаривалась:
– Вам войну объявляют! Сашка! Где ты? Я тебе сейчас башку откручу.
– А чего я? – отступил к спасительному маяку Санек. – Все жрали.
– Жрали все, а в жертву тебя принесут. Они там шаманят. Ленка эта опять проклятья над озером произносила. Где Игорь? Надо нашего шамана выставить против их шамана.
Мальчишки расступились, показывая сидящего около костра Мишу. Капюшон натянут на лоб, голова опущена. Брошенные из кулака камешки рассыпались по земле.
– Нашли кого шаманом делать! Где Игорь?
– Хек! А Игорь во главе своего полка отправился бить печенегов, – пошутил Володя.
– Каких печенегов? – простонала Катя. – Что вы опять тут устраиваете?!
– О! Круто! – Никитос светился. – Я об этом поэму напишу. Длинную. На десять страниц. А потом еще сонет и венок сонетов.
– Венок не потянешь, – усомнился Олег.
– Если вы увидите, что они там творят, то «Войну и мир» напишете, – сказала Катя. – Они встали вокруг своего идола и давай раскачиваться.
Улыбаться перестали. Картинка предстала слишком яркая.
– Шаев что-нибудь скажет – они повторяют.
– Чего это повторяют? – жалобно спросил Санек.
– Смерть Шурикам, – гаркнул Никитос, раскинув руки. – Смерть Шурикам! И такой хор.
– Да иди ты! Давайте мы тоже что-нибудь забацаем. Мишка! Придумай обряд! Сам говорил, что чувствуешь здесь какую-то силу. Направь ее куда надо. Я помирать не собираюсь. Что там говорит Линевский? Ты у нас тут один такой подкованный.
Камешки запрыгали по вытоптанной земле.
– Йаауй! – протяжно пропел Миша. – Братцы! Мне нужны палочки. По одной от каждого дерева. Черемуховый сучок, его возьму своим знаком. Березовую ветвь, удачу указующую. Осину, знак горькой доли. И сосну, предвестницу добрых покровителей. А вот ель не несите. Это дерево злых духов.
– Ели здесь хватает! – Санек показался из лапника.
– Оно и видно, – проворчала Катя. Ей все это не нравилось. – Игоря найдите. Пускай он будет шаманом. Этот клоун вам все испортит.
– Хек! – хохотнул Володя. – А он удаленно шаманит. На расстоянии. Сейчас с ним ментальную связь наладим, и он нам что-нибудь принесет.
– Во-во! А я тогда за березой! – заторопился Санек. Он спрятал веревку от баранок в карман. Отряхнул руки, похлопал по щекам – больше крошек на нем не осталось.
– Там-то тебя и съедят, – хохотнул Никитос. – Кажется, я знаю, кого бес выбрал своей жертвой.
– Кого? – мрачно спросил Санек.
Миша посмотрел на Никитоса. И взгляд его был мрачный.
– Пожалуй, я пойду! – поднялся Никитос. – Чего там принести? Бревно?
Санек глянул на него исподлобья и зашагал в противоположную сторону. Катя покачала головой:
