Миша замахнулся коротко, почти незаметно. От удара Никитос повалился на землю.
– Прекратите, – устало напомнила о себе Катя. Она сидела около костра, опустив голову. Ей все чертовски надоело. И даже не так, не чертовски, а бесовски.
Шоркая ботинками по камню, Никитос отползал. Порывался встать, нога оскальзывалась.
– Сиди! – приказал Миша.
– Командир нашелся! – не унимался Никитос. – Тоже мне – шаман! Да ты такой же дубина, как и остальные! С самого начала таким был! Говорили же! Брать тебя нельзя! Из Игоря получился бы шаман лучше. А теперь из-за тебя мы все здесь умрем!
– Нормальный он шаман, – вяло отозвался Санек. – И чего это ты помирать собрался? Сейчас соберемся и пойдем. Как только с Носа уйдем, все закончится. Живет же здесь тетя Яна. И ни с кем не спорит. Не надо было девчонок трогать, все бы обошлось.
Его не слушали. Он подвернул ногу и вопрос, кто и куда пойдет, решать не мог.
– Хромоног был осьминог – потерял он восемь ног! – в отчаянии выкрикнул Никитос.
– Хек! – добродушно басил Володя. – А чего получается? Санька постоянно роняют. Меня вон слегка побили. Олег с чего-то в лагерь утек. Никитос со своими стихами. Игорь постоянно где-то пропадает. А чего с тобой, Миш, ничего не случается? Может, Никитка прав? А! Астраханцев?
– Эй-эй! – напомнила о себе Катя. – Вы мне тут суд Линча
[11] не устраивайте! И правда, собирайтесь домой. Хватит, наигрались.
– Действительно! – Заслушавшись, Санек опустил футболку в костер. – Я страху натерпелся, Вовка вон не спал всю ночь. Олег ушел с перепугу. И только с тобой – ничего. Говоришь, что бес уводит. Но это ведь только слова.
– С ума сошел? – Катя натянула полы куртки, словно из-за шиворота у нее кто-то хотел вылезти. – Никаких жертв. Хватит игр. Утомились здесь все… – Она глянула на небо, по нему ползли тучи. Бесконечные. Где солнце – не понять. – Надо посидеть в лагере, отдохнуть. В себя прийти. Игорь! Ты меня слышишь?
Она встревоженно оглянулась, но Игорь был на месте. Встретив Катин взгляд, помахал ей черепом.
– Забавно, – прошептал Миша.
– Они правы, – прошелестели листья.
Ему показалось, что по тропинке неспешно идет здоровая псина. Макс. Ветер рванул с новой силой, стирая алабая, оставляя после себя Аню. Но это было совсем неинтересно. Ему последнее время многое казалось. Странное это было место.
«Раньше бесцельных убийств не было. Убивали только тех, на кого указывали духи», – как эхо прозвучали Анины слова.
– Ты виноват! – выкрикнул Санек.
– Конечно ты! – поддакнул Никитос.
– Жертвы хотите? – Миша глянул из-под капюшона.
Он не боялся умереть. Он вообще ничего не боялся. Страшно было другое – то, что все против него.
– Если мы играем, то давайте доигрывать. – Санек говорил за всех. – Чего мы отсюда побежим? Глупо это. И если для продолжения игры нужна жертва, то, мне кажется, она нам уже указана свыше. Смотрите! Нас здесь не убивают, только пугают. Если бы я должен был утонуть, я бы уже сто раз это сделал.
Миша повертел посох в руках, поковырял землю, выколупливая ее до камня.
– Может, еще какой ритуал придумать? – предложил Володя. – А те, что громко орут, те сами виноваты.
– Ага! – довольно поддакнул Никитос. – Недаром Саньку все время ноги выворачивает.
– Да что я? Что? – воскликнул Санек.
– А вот то! Борзый слишком стал!
– Это ты борзый! – Санек отпрыгнул на одной ноге, взмахивая перед противником палкой с обгорелой футболкой.
– Что ты сказал? – Никитос пошел на Санька. – Повтори!
– Отвали! – Санек сдернул с куста мокрые штаны, стал их неловко натягивать. – Своими глупыми стишатами уже всех достал! Тупая бездарность! Слышать тебя невозможно. А вы все, не хотите играть – не надо! Сидите тут, пока камни под вами не разойдутся.
– Говори, говори! – Никитос приближался. Холодная улыбка делала его лицо страшным. – На смерть ты себе уже наговорил. А то – жертву ему подавай! Сейчас получишь!
Санек взял куртку, но надеть не успел. Никитос сшиб его с ног. Они покатились по земле, мутузя друг друга. И как-то сразу стали оба чумазые, неразличимые. Взлетали руки, брыкались ноги. Слышалось натужное сопение, с присвистом, с повизгиванием.
– Растащите их! – заорала Катя.
Миша получил удар по ноге и с криком отступил.
– Ну, чего вы, чего? – ходил вокруг них Володя.
– Сволочь! Сволочь! Сволочь!
Кто кого схватил за волосы и стал бить головой о землю – не разобрать.
– Змея! – взметнулся крик.
– Остановитесь! – Катя почувствовала, как ноги сами собой подгибаются, опуская ее на землю.
На ужа змеюка не тянула. Не было у твари желтых пятен. Серо-бежевая с еле заметным рисунком на голове, она покачивалась, равнодушно глядя на дерущихся.
– Чур меня, чур! – зашептал Санек, отползая.
– Не шевелись!
Змея метнулась.
– Ай!
Затрещав, костер наклонился, съехал, убавив жар.
– Больно! Больно! – вопил Никитос.
Он лежал на спине, сильно выгнувшись, стучал ногами.
– Не двигайся! – подлетел Миша.
– Перетянуть надо! – советовал Володя.
Санек пятился к кустам. Игорь бил камнем по дохлой змее и не мог остановиться. Никитос приподнялся, испуганно глядя на свою руку. Место укуса краснело. Даже как будто приобретало нехорошую синеву.
– Больно! А!
– Сделайте что-нибудь, – суетилась Катя.
– Не двигайся, – шептал Миша, как будто от громкого звука что-то могло произойти – в горах сойдет лавина или начнется цунами в Японском море. – Чем меньше движений, тем медленнее яд будет по телу распространяться. Сиди, сиди… – Он потянул из брюк ремень. – Сейчас мы это…
– Нет, нет! – извивался Никитос. Лоб его покрыл пот, губы дрожали. Глаза налились кровью. – Это все, да? Все?
– Прекрати! Никакое не «все»! – лезла под руки, всем мешая, Катя.
– Его бы домой, к врачу, – Володя перехватил выше места укуса ремнем и осторожно затянул. – Надо позвать Антона с лодкой. И яд отсосать. Нож нужен.
– Ты чего, не понял? – бился Никитос. – Он нас здесь всех убьет.
– Кто? Антон?
– Бес.
Никитос засмеялся. Нервно, с нехорошим булькающим звуком. Откинулся на спину, затих.
– Антон! – орала Катя. – Позовите Антона! Дима! Дима!
