Уить, уить. Уить, уить.
– Ну?
– Сформулируйте главный вопрос и задайте его правильно. На этот вопрос я постараюсь ответить.
Ангел фыркнула:
– Вопрос: как ты узнал?!
– Ну, хорошо. Про разные ботинки я уже говорил. Матвей ушёл в одних, а пришёл в других. Про бутылки тоже говорил – он был с похмелья, но в номере не пил. Зоя следит за каждым его шагом. Ей кажется, что тонко и незаметно, но на самом деле ещё как заметно!.. Кто-то бывает у неё в мастерской, так говорят односельчане. Там по вечерам горит свет. Матвей набрался как раз в день её рождения. Она сказала мне, что накануне ей исполнилось тридцать восемь лет. В её кошёлке я обнаружил невероятный для сельского экскурсовода набор продуктов: бананы, краковская колбаса и бутылка виски.
– Где ты взял её кошёлку?!
– Я её не брал. Она просто стояла на стуле, а я в неё заглянул.
Уить, уить.
– Хорошо, – согласилась Ангел. – Это ладно. Он где-то живёт, она ему вискарь покупает, допустим. Но про мужа ты как догадался?!
– Он никогда не заходил к ней в магазин. Он бестолковый, но добрый человек. У него не было белой горячки!.. Откуда взялся платок, который всё решил?! Где он его подобрал?
– Где угодно, – перебила Ангел.
– Возможно и такое, но если Лилия Петровна не потеряла его среди улицы, скорее всего, платок Петровичу подсунули. Или убийца, или тот, кто побывал на месте убийства и снял его с Лилии Петровны. Убийце, на мой взгляд, некогда было возиться с Петровичем. Ему предстояло более важное дело – избавиться от записной книжки. Видимо, в ней содержались какие-то записи, нечто такое, что определённо указывало на него. И шататься по селу сразу после убийства – более чем невероятно! Кто ещё имел теоретическую возможность оказаться на месте преступления до того, как о нём стало известно всем? Кто мог взять всё, что угодно, – платок, деньги, сумку?
Ангел вздохнула.
– Ну, хорошо, Зоя. А на мужа она навела, потому что подумала на Матвея.
– Ей казалось, что это логично. В доме никого не было, только он один на втором этаже в мастерской. И он был хорошо знаком с Лилией Петровной! Если бы не записная книжка в лесу, я бы Матвея не исключил.
– Он художник, а не головорез!..
– Секундочку, – возразил Илья Сергеевич, – а может быть, он просто забыл, что головорез? И ему кажется, что он художник?..
– Мне не нравятся такие шутки.
– Я должен узнать, что такое воспаление паутинной оболочки мозга и как его лечат. И самое главное, как долго это может продолжаться!
– Хочешь, я посмотрю в Интернете?
– Спасибо, я сам посмотрю.
– А почему ты взъелся на этих, с телефонами? Звонарь, девайс!.. Они вполне безобидные насекомые.
– Тоже врут на каждом шагу, – тут он улыбнулся, вспомнив, как Ангел пылко убеждала его не врать. – И я пока не понял зачем. На первый взгляд, незачем.
– Тогда кто у нас остаётся? Николай Иванович? Зачем ему убивать Лилию Петровну?
– И надевать на дело кеды и телогрейку, – подхватил Илья задумчиво. – На него это не похоже. Он бы подготовил полноценный маскарадный костюм и продумал его до мелочей.
– А может, её всё-таки убил местный хулиган, а, Илья? – с просительной интонацией сказала Ангел, словно ей хотелось, чтобы он разрешил, чтоб так было. – А не наши?..
Он покачал головой – разрешить было не в его власти.
– А почему ты спросил, одобряла Лилия Петровна, что Зоя и Матвей… вместе или нет? Зачем им её одобрение?
– Нет, это неправильно сформулированный вопрос. Зачем ей их связь, я бы так спросил.
Ангел вытаращила на него светлые волчьи глаза.
– Ты думаешь, она всё подстроила?!
– Она любила, чтобы всё было так, как ей нужно, – напомнил Илья.
– А вдруг ей зачем-то было нужно, чтобы Матвей полюбил Зою. Может, Лилия Петровна просто хотела отдать его в хорошие руки? И его картина! Как она оказалась у директора Дома творчества? Она что, её продала?..
– Продала, продала, – повторил Илья. И перестал толкать качели.
Уить, уить, сказали они последний раз.
– Так, хорошо, – он подал ей руку и потянул с сиденья. – Я хотел дождаться Клавдию, но лучше потом. Пойдём.
– Куда?
– Мне нужно кое-что посмотреть в компьютере.
– В своём? Или опять одолжишь у Ванечки?..
– И кое-что спросить у нашей администраторши. Если она не захочет отвечать, свяжем её и отвезём в лес.
– Как?! – поразилась бедная Ангел.
Они пробежали вдоль купеческого особняка и влетели в эркер.
Администраторша рыдала за своей конторкой. Розовощёкий с войлоком на висках молодой человек в чёрной форме топтался рядом с ней, а второй, знакомый Илье Сергеевичу, тыкал толстыми непривычными пальцами в мобильный телефон.
– Украли! – прорыдала администраторша, завидев Илью и девушку. – Так я и знала! Так и знала!..
– Что украли? – не поняла Ангел.
Администраторша горестно кивнула на пустую стену, где прежде висела картина, изображающая страх.
– А вы где были?
– Да в ресторан я отбежала на пять минут всего! У нас свадьба в субботу, так они звонили, сказали, что гостей на десять человек больше будет, мне на кухню надо было передать.
Илья Сергеевич посмотрел на старшего охранника.
– Камеры?
– Работают, чтоб им сгореть совсем, – сказал охранник с сердцем. – Только в этой точке слепая зона, как по заказу. А та, которая над дверью, показывает, что народ туда-сюда всё утро ходил. Поди разбери, кто там чего делал!..
– И Олег Палычу никак не дозвонимся, – провсхлипывала администраторша, – аппарат абонента выключен да выключен! Господи, что за беды на нас, за что нам такое горе горькое? То одно, то другое! То папка директорская, то среди бела дня картина пропала!.. Это ж надо такому быть?!
– Вы не плачьте только, тёть Валь, – пробасил мальчишка с войлочной щетиной и неловко погладил администраторшу по плечу. – Кому она нужна, картина эта!..
– Да, может, никому и не нужна, только снимет меня Олег Палыч с работы и будет прав. За халатность!..
– Матвей не приходил? – на всякий случай спросил Илья, хотя знал, что не приходил. Администраторша покачала головой. – Как его фамилия?
– Чья? – утирая нос, спросила та.
– Матвея Александровича.
– Господи, зачем вам? – Но потянулась к компьютерной мыши. – Какая-то заковыристая у него фамилия… Вот!.. Вильховский Матвей Александрович. Который раз гостит, а я всё запомнить не могу. Памяти совсем нет. Что же делать-то мне с пропажей этой?
