Что рассказала жена Алексея Антоненко, Любовь Ивановна, когда не слышал муж:
— Вы не представляете, как нам тяжело было уезжать. Алексей сказал, что быстро оклемался и уже через два месяца был на ногах. Он просто ничего не мог помнить в больнице — как я ходила к командованию, как подняла всех на ноги, требуя, чтобы гражданину России оказали медицинскую помощь. Он не помнит того, что в полиции один человек сказал: «Я был стажером вашего мужа. Если вы хотите, чтобы он был жив, забирайте его из госпиталя и срочно увозите». И мы с друзьями и родственниками привезли его в этот дом, в голое поле, где не было ничего — ни окон, ни печки, — и глиной замазывали дыры в стене, чтобы пережить зиму.
Привезли его белого как мел, без кровинки в лице. И после открытой травмы головы размером в 14 сантиметров его понесло еще по всем этим Абхазиям, Ленинградам и Приднестровьям, потому что он не мог оставить своих ребят.
У нас своя жизненная драма — семья разорвана на две части. Старший сын остался в Вильнюсе, женат на литовке, внук ни слова не говорит по-русски. Младший живет в Белоруссии — со своими убеждениями и понятиями, и его дети не говорят по-литовски. Общаться они почти не могут…
* * *
…Видимо, очень сильно было что-то в том времени не так, если виноватыми оказывались те, кем страна должна была бы гордиться. Кто преступлением считал измену родине и стране. Кто не согнулся — как его ни гнули.
Но если им до сих пор приходится за это оправдываться перед своими же внуками, в портфелях у которых конфликтуют даже учебники, — явно что-то не так и во времени нынешнем…
Глава 8
Слушай, товарищ!
За то, что Александр Бобылев был одним из организаторов референдума о сохранении СССР, ему отомстили тремя годами тюрьмы. Фото Г. Сапожниковой.
Жизнь в отсутствие официального врага для идеологов Литвы была невыносима: пугать обездвиженным после августовского путча советским монстром больше никого не получалось, армию должны были вот-вот вывести, ОМОН улетел, не попрощавшись, а местные коммунисты скрылись в подполье на просторах соседних стран… Как существовать стране, в которой количество желающих репрессировать явно превышает число потенциальных репрессируемых?
Если враги закончились, надо выдумать новых.
И той же самой осенью 1991-го Литва начала усиленно ковать миф о вооруженном подполье, которого на самом деле не было. В том смысле, что, придумав приговор, стала усердно впихивать в него всех, кто попадался под руку.
По первоначальной задумке это должны были быть злостные изменники родины, в планах которых был подрыв эшелонов и мостов. Но таковых в стране не оказалось. Тогда решили привлечь других — тех, кто публично выражал недовольство повышением цен на митинге 8 января 1991 года. Опять облом: к моменту объявления приговора подсудимые оказались гражданами России, поэтому на статью «измена родине» потянуть никак не могли. Ко всему прочему, некоторые из них — как, например, инженер вильнюсского НИИ радиоизмерительных приборов Александр Бобылев — встречались в здании Верховного Совета с членами правительства по их же приглашению. Не будешь же сажать человека в тюрьму за то, что он публично отказался пожать руку вице-премьеру…
Но! Петицию-то они несли не сами по себе, а по просьбе руководства Компартии Литвы на платформе КПСС! Поэтому — делает вывод судья В. Вишинскис — «принимали участие в деятельности данной партии, целью которой было подорвать государственный и общественный строй». То есть занимались антигосударственными делами!
Еще не самый плохой на свете, кстати, судья, несмотря на фамилию (его нередко сравнивали с печально знаменитым тезкой, прокурором СССР Андреем Вышинским. — Г. С.), — потому что он не позволил Литве стать общемировым анекдотом и самые абсурдные домыслы следствия отмел. Большинство обвинений громкого уголовного дела над литовскими общественниками, приговор по которому был объявлен 29 апреля 1994 года, оказались несостоятельными: ну не организовывали эти разномастные подсудимые, среди которых был солдат срочной службы, парочка инженеров, лектор общества «Знание», работник горкома партии и еще один телефонист, — многотысячных митингов, не уничтожали имущества Верховного Совета и не «организовали умышленно преступную группу, целью которой было силой свергнуть государственную власть Литовской Республики».
Да здравствует Октябрьская революция!
…Не знаю, что больше потрясает в этой истории, — наглость, с которой ковался приговор, или наивность, граничащая с глупостью, со стороны тех, кто проходил по этому уголовному делу, что в итоге вылилось для последних в годы тюрьмы — от 3 до 8 лет.
Эпизоды между собой не были связаны вообще. Какое отношение, казалось бы, имеет петиция по поводу повышения цен, которую участники митинга несли к Верховному Совету в январе 1991-го, к вооруженной стычке у пограничного поста вблизи города Шумска, которая случилась десятью месяцами позже? Литовской Фемиде такие литературные тонкости были не нужны: эти две совершенно не связанные между собой истории в приговоре идут через запятую, как паровозики. В результате этой арифметики наскреблась группа, состоящая из 8 персон. А это уже почти целая террористическая организация!
Вы только вчитайтесь в фабулу: осенью 1991 года несколько человек, оставшихся в душе советскими людьми, решают смонтировать радиопередачу, чтобы в 74-ю годовщину Октябрьской революции поздравить литовский народ с праздником с территории Белоруссии… Сейчас это звучит неправдоподобно и смешно, но в те дни, в условиях тотального запрета на все коммунистическое, включая советские праздники, ничего другого сочинить было невозможно.
Операция по устранению последних остатков сочувствующих советскому строю удалась на славу, будущие подсудимые и наживку заглотили, и удочку — Советский Союз действительно был инкубатором для наивных.
Спустя 25 лет этот «подвиг» кажется дешевой романтикой, навеянной школьным курсом советской литературы и сочинениями на тему «Молодой гвардии». Но для тех, кто в 1991 году пытался осуществить этот проект и трясся по сельским дорогам для того, чтобы настроить радиопередатчик, все было по-настоящему.
Те, кто придумал для «новоявленных партизан» роль в этом разыгранном спектакле, тоже, конечно, не блистали интеллектом, но сделали главное — кроме сомнительной идеи, смогли подкинуть в руки исполнителям компромат в виде оружия с гарантированно «нехорошей» историей и запаслись попкорном, чтобы ждать в кустах вполне театрального финала. Удивляться этому не следует — во время вывода советских войск этого добра в Прибалтике было навалом, чуть ли не по объявлениям в газетах продавалось все, чего пожелает душа, — от ракет до гранатометов.
Итак, представьте: 6 ноября 1991 года дружинники Александр Смоткин и Владимир Шорохов, бывший военнослужащий Хетаг Дзагоев и гражданский активист Виктор Орлов отправляются в соседний с Литвой белорусский район вблизи города Шумска, чтобы наладить радиосигнал.
