Судя по действиям литовской стороны, она была осведомлена о прибытии Бурокявичюса и Ермалавичюса в Минск, знала их место нахождения в городе. Это указывает на то, что специальные службы ЛР следили за ними».
…Теперь, по крайне мере, ясно, откуда у литовцев взялся такой брутальный имидж: в Европу, куда Литва в последние десять лет эмигрировала одной третью своего состава, литовские бандиты привезли свои традиции лихих 90-х. Литовцы угоняют машины, грабят, избивают, крышуют — чем они только не отметились в Ирландии и Британии! В самой Литве преступность в те годы просто зашкаливала. Очевидцы рассказывают, что тюрьмы были забиты «таможенниками»-взяточниками, солдатами-наркоманами и убийцами, а в камерах, рассчитанных на 4 человека, сидело по 16. А кому, скажите на милость, было бороться с преступностью, если прокурор Паулаус-кас был целиком занят собственной вендеттой? Лично наезжал в Россию и Белоруссию в надежде поймать какого-нибудь заблудшего литовского коммуниста и не переставая строчил письма с требованием выдать своего бывшего коллегу — руководителя «антигосударственной организации «Прокуратура ЛССР» Антанаса Пятраускаса, с которым когда-то любезно здоровался, сидя в одном здании.
Придумать статью для профессионального юриста — дело довольно сложное. Знаете, в чем в Литве, задыхаясь от отсутствия креатива, в конце концов придумали обвинить Пятраускаса? В совершении тяжкого преступления — захвате здания прокуратуры… Куда Паулаус-кас об этом только не писал — и в Россию, и в Польшу, — все зря: «Бывший прокурор Литовской ССР Пят-раускас А. В. является российским гражданином, и согласно законодательству Российской Федерации не может быть выдан иностранному государству», — отвечали ему из прокуратуры России. А в Польше эти запросы просто проигнорировали.
Великое противостояние
Так как экс-прокурор Антанас Пятраускас был недосягаем, оторваться решили на его заместителе, Николае Кремповском.
И хотелось бы посмеяться над делом, которое на него завели («Давал указание солдатам МВД СССР не впускать работников в здание Генеральной прокуратуры Литовской Республики, которое было захвачено и находилось под охраной военнослужащих другого государства — СССР, чем были созданы помехи нормальной работе при необходимости выполнять свои служебные обязанности в здании прокуратуры в нерабочие дни и после 18.00»), — да не получается.
Это не шутки, потому что мы имеем дело с полицейским государством в самом беспощадном, большевистском его варианте: Кремповский был арестован и сидел в СИЗО в одной камере с руководителем «Единства» Валерием Ивановым. В каком-то из тюремных переходов повстречался с политзаключенным Александром Смоткиным — тот видел его сильно избитым. Жаловался на сердце. Получил в итоге пять лет за то, что не давал коллегам-трудоголикам работать по выходным. Находясь под подпиской о невыезде, поехал в Белоруссию искать работу, поскольку границы как следует не охранялись. Но что ему мог предложить тамошний генпрокурор Василий Шолодонов, который примерно в то же время выдал литовской Фемиде стариков-коммунистов? Ничего, кроме того, что донести до Литвы тот факт, что Кремповский нарушил режим…
России в этой истории тоже похвастаться нечем: к чести генпрокурора Николая Трубина, он пытался помочь своему бывшему подчиненному и сразу после путча предоставил Кремповскому работу в прокуратуре. Тот жил в гостинице, семья оставалась в Вильнюсе, перспектив получить жилье не было. Но не это было главным. Вот что рассказал мне его лучший друг, который сидел с ним в одном кабинете, подполковник милиции и зампредседателя Центральной контрольной комиссии ЦК Компартии Литвы на платформе КПСС Вольдемар Носов: «За ним пришли из литовского посольства, с оружием. Маленькая полулегальная страна, независимость которой была провозглашена в нарушение действующего тогда законодательства, ПОСМЕЛА появиться в Генеральной ПРОКУРАТУРЕ другого государства с оружием, чтобы задержать действующего сотрудника государственного органа этой страны. И ни один, ни один человек не предупредил его об этом! Коля случайно ушел через другой выход… Он был высококлассный юрист и решил вернуться в Литву, говорил: «Мы же ничего не совершили, это они нарушили закон, а не мы!» Я его отговаривал. Вскоре после возвращения из Москвы он был арестован.
Отсидел три месяца, вышел под подписку о невыезде, поехал в Белоруссию искать работу. Что было дальше, вы знаете: по возвращении Николаю Кремповскому опять грозила тюремная камера. Он ждал, что за ним придут. Переживал. Нервничал. И, не дожидаясь очередного ареста, умер за обедом у родственников. Было ему всего 50 лет».
Так завершилась история противостояния двух литовских прокуратур.
«За все в ответе»
Станислав Цаплин
Есть в Вильнюсе музей того, чего в истории не было, — музей геноцида литовского народа. В смысле — музей доказательств того, как плохо литовцам жилось при СССР.
В столицах соседних Латвии с Эстонией поступили чуть-чуть мудрее, назвав свои музеи музеями «оккупаций», которых тоже не было. Но в применении этого термина («занятие вооруженными силами государства не принадлежащей ему территории») все-таки было меньше ошибок, чем в употреблении по отношению к литовцам слова «геноцид» («действия, совершаемые с намерением уничтожить какую-либо национальную, этническую, расовую или культурно-этническую группу»).
Музей геноцида расположен в самом центре Вильнюса, в здании бывшей тюрьмы КГБ. Среди множества человеческих портретов, которыми увешаны стены, выделяется стенд с фотографиями тех, кто, по задумке организаторов, в этом «геноциде» виноват. А именно — руководители НКВД и КГБ за все 50 с лишним лет, которые Литва находилась в составе Советского Союза. Последний по счету в этом ряду — генерал-майор Станислав Цаплин, который исполнял обязанности председателя КГБ Литовской ССР до конца августа 1991-го.
Не было, пожалуй, в Литве другого такого человека, о котором даже спустя четверть века рассказывали бы столько легенд.
Формально он был заместителем председателя литовского КГБ. Фактически — первым лицом и главным, поскольку первые лица, его непосредственные начальники, в самый острый момент дружно выходили из игры. Почему же Цаплин остался? В интервью газете «Известия», которое он дал в октябре 1991-го, он ответил так: «Потому что это было бы похоже на дезертирство».
В газетах его пытались представить эдаким литовским Пиночетом. Вот уж что было абсолютной неправдой!
«Я не был литовским Пиночетом хотя бы потому, что происходившим руководили люди такого уровня, что мне, скажем, они и руки бы не подали. Если в этой истории кому-то и отводились особые роли, то на литовский КГБ, где я был, кстати, не первым человеком, были возложены второстепенные функции.
Генерал КГБ, заместитель председателя КГБ Литовской ССР Станислав Цаплин был убит в Москве через три года после возвращения из Литвы. Преступление до сих пор не раскрыто. Фото из архива Г. Сапожниковой.
