— Как вы думаете, чего Горбачев испугался?
— Посмотреть нам в глаза. Наверное, еще не последнюю совесть потерял. Я думаю так. А вообще мне и сейчас очень хотелось бы хоть раз встретиться с ним и послушать, что бы он мне ответил. Что он ничего не знал и ни в чем не виноват? Получается, что ребята полетели туда так, на прогулку, ради того, чтобы развлечься? Как мог президент не знать о такой акции?
«К литовцам у меня нет ни обиды, ни ненависти»
— Вы ожидали, что спустя 20 с лишним лет судьба развернется и снова вернет вас к этим событиям? Или они и так от вас никогда никуда не уходили?..
— Нет, не думала. Но я очень рада, что в обществе заново начали все это обсуждать, потому что мне очень обидно было за наших ребят.
— Если бы у вас была сейчас возможность сказать какие-то слова литовцам, что бы вы им сказали?
— Что простой народ не любит войн и провокаций. Простой народ всегда мечтал, мечтает и будет мечтать о мире. Вы же знаете, как в СССР мы жили. Мы служили с мужем и в Азербайджане, и в Армении, ездили отдыхать практически по всем республикам и ни разу не ощутили на себе ни злого взгляда, ни неприязни. Видимо, наверное, все это зависит от людей, а не от национальности. Я не говорю о правительствах, правительства всегда делили, делят и будут делить чемоданы — и с кнопками, и без кнопок. Это ж не русские, литовцы или эстонцы виноваты. Вот мы в Эстонии отдыхали — нам бесплатно отремонтировали машину! Мы остановились с палаткой около одного хутора ночевать с детьми — нас чуть ли не силой затащили на хутор и накормили ужином. И говорили — зачем вы будете мучиться в палатке, когда у нас полно в доме места? Они нас не знали абсолютно, это были чужие люди… Поэтому я и говорю, что люди везде все одинаковые. Есть плохие, есть хорошие. Любого человека спроси — хочет он войны? Нет. У меня как к таковым к литовцам нет ни обиды, ни ненависти. Несмотря на то, что в тех событиях погибло несколько литовцев, именно литовцы присылали мне письма с сочувствием. Мне просто обидно, что нас предали свои же. Горбачев. Я верующий человек, поэтому я никогда не позволю сказать себе, что я его проклинаю. Но, чтобы он все-таки по закону ответил за это, конечно, хотелось бы. У нас была с мужем мысль еще тогда, в 1991–1992 годах, подать в суд на Горбачева, и, если наших ребят не оставят в покое, то я, наверное, все-таки это сделаю.
* * *
Увы, не сделала этого Валентина Ивановна Шатских. Не успела…
И в Вильнюс не съездила, чтобы постоять на том месте, где был убит сын. Вместо нее это сделала я. Посмотрела на экскурсии, на которые теперь приезжают и стар и млад, на крыши, с которых в людей летели неизвестно кем выпущенные пули. И вспомнила почему-то слова, которые Валентина Ивановна произнесла, когда был уже выключен микрофон, категорически отказываясь повторить их на камеру:
— Может, если бы он из-за детей погиб или освобождая заложников, мне сейчас было бы легче. А так получилось, что все было зря…
Возразить ей было нечего…
Вместо послесловия
Подсудимый Юрий Мель, взятый в плен в мирное время: «Я был уверен, что служу своей стране»
Речь в суде по делу 13 января 1991 года.
Вильнюс, 8 февраля 2016 г.
— Уважаемые участники процесса! Суть предъявленного судом обвинения мне понятна. Виновным себя в совершении преступлений против человечности и военных преступлений не признаю.
Не согласен с каждым пунктом обвинения. Факт участия в операции по взятию под охрану телебашни и факт производства трех холостых выстрелов из руководимого мною танка подтверждаю. Полностью придерживаюсь показаний, данных мной на предварительном следствии.
Сегодня хотел бы дополнить следующее. Я, Мель Юрий Николаевич, по окончании Ульяновского гвардейского высшего танкового командного училища по распределению получил назначение в 106-й танковый полк 107-й мотострелковой дивизии, дислоцированной в городе Вильнюсе, на должность командира взвода в воинском звании лейтенант, где принял учебный танковый взвод. Поэтому большую часть своего времени службы на территории Литовской Республики проводил на Пабрадском полигоне, в расположении полка, где находилась учебная машина. В город Вильнюс приезжал не так часто, и то по указанию командования — или при несении службы в наряде, или по служебной необходимости.
После увольнения со службы по состоянию здоровья, открыто и ни от кого не прячась и не скрываясь, получал в генеральном консульстве Литовской Республики в городе Калининграде туристические визы, где все свои данные указывал в анкете. Границу пересекал неоднократно в установленном порядке с 2012 года, пока 12 марта 2014 года при возвращении домой не был задержан. То, что в отношении меня возбуждено уголовное преследование, не знал, иначе бы здесь не находился.
Полковнику в отставке Юрию Мелю, который 25 лет назад был лейтенантом и сделал три холостых выстрела, в литовском суде приходится отвечать сегодня за все «преступления» Советской армии перед человечеством. Фото из архива Г. Сапожниковой.
«Приказа на убийство людей не получал»
Военная служба в вооруженных силах любого государства предполагает добровольный отказ человека от ряда гражданских свобод и строится на жесткой дисциплине, строго регламентирована присягой государства, уставами и приказами командиров и начальников. Согласно присяге устава внутренней службы в Вооруженных силах СССР, полученный приказ должен быть выполнен, за отказ или его невыполнение предусматривается строгое наказание, вплоть до суда военного трибунала. Военная присяга в Советском Союзе заканчивалась словами: «Если же я нарушу эту торжественную присягу, пусть меня постигнет суровая кара, презрение и ненависть всего народа». То есть выбора при выполнении приказа нет. А ответственность несет тот, кто этот приказ отдал. Это основа любой армии, иначе это не армия, а банда. В описанных событиях я в составе сводного экипажа по приказу командира полка подполковника Астахова принял участие в мероприятии по взятию под охрану телевизионной башни, с задачей обеспечить беспрепятственное продвижение колонны к указанному объекту. Причем я, как и мой механик-водитель, был заменен в составе экипажа и поставлен в строй практически перед самым выходом колонны. Подтверждением этого является исправленный приказ командира войсковой части 78018 № 3 от 9 января 1991 года, что еще раз подтверждает, что никакого предварительного сговора ни с кем не было. Приказа на убийство людей не получал, наоборот, нас постоянно и при любой возможности на всех уровнях предупреждали, чтобы мы действовали осторожно и ни в коем случае не пострадали гражданские люди, о чем в материалах дела есть неоднократные упоминания. Экипаж танка, в котором я находился, никого не задавил и никого не убил. По приказу командира полка было произведено два холостых артиллерийских выстрела из танковой пушки с углом максимального возвышения. Сам холостой выстрел не является и не являлся чем-то необычным, часто использовался, используется и будет еще долго использоваться для имитации выстрела. Пиротехнические средства не являются ни звуковым, ни световым и ни каким-либо другим видом оружия.
