– Ничего себе…
– Потом всему научилась, все умею: и толму, и айлазан. Пряности выучила. Так что я хорошо готовлю, правда. Ребенка я очень хотела, а он говорил: какая из тебя мать – ты за мужем ухаживать не умеешь… Господи, и почему я тебе об этом рассказываю?!
– Потому что мне интересно.
– Знаешь, оглядываюсь назад и думаю: что я за дура такая была? Просто свет клином у меня на нем сошелся! Когда погиб, еле выжила. Себя не помнила. А потом… А потом оказалось, что он все это время мне изменял. И когда встречались, и когда поженились.
– А как ты узнала? Может, это и неправда?!
– Правда. Не хочу об этом говорить. Было и прошло.
«И зачем я только завела этот разговор?» – расстроилась Ира. Андрей покосился на нее, в очередной раз куда-то свернул и затормозил:
– Ну вот, приехали! – Потянулся к ней и поцеловал, очень нежно, и по щеке погладил: – Не переживай так, Синичка! Все будет хорошо! Пойдем.
Глава 2
Пряничные страдания
Дом стоял в глубине большого участка и действительно напоминал маленький замок с черепичной крышей и башенками-дымоходами.
– Как пряничный домик! – восхищенно произнесла Ирина, разглядывая затейливую отделку «замка». Но тут в дверях появилась хозяйка пряничного домика с ребенком на руках и радостно закричала:
– Ой, какие люди! Андрюша, ты молодец, что приехал! Глебу звонил? Ну что ж ты! Сейчас сама позвоню!
– Варь, познакомься – это Ира! И не суетись ты, мы ненадолго. Я хотел Ире дом показать.
– И покажешь! Здравствуйте, Ира! Я очень рада! И дом посмо́трите, и поужинаете, а захотите – и переночуете. Куда торопиться-то! Приедет раз в сто лет, и пожалуйста – мы торопимся! Глеб, – переключилась она на телефон, радушно махая рукой: проходите, проходите! – Глеб, Андрей приехал! Ты где? Да?! Вот хорошо! За детьми заедешь?
Ира увидела, что у Андрея загорелись уши и даже шея покраснела. Она тоже растерялась – переночуете, ничего себе. Что ж делать-то? Господи, как неловко! А Варька, которая вроде бы говорила по телефону, все это сразу заметила и слегка удивилась, но подумала: ладно, потом разберемся.
– Слушайте, вы не помрете до ужина, а? А то мне надо малу́ю кормить, потом укладывать, а там Глеб и ребят привезет. Давайте я вам сейчас перекусить дам?
– Варь, да не суетись ты, говорю!
– Не суетись! Как это – не суетись?! Ой, как же я рада тебя видеть! – И Варька звонко чмокнула Андрея – в одну щеку, в другую, а заодно и Ирину, которая растерянно ответила и промазала, а потом – до кучи – и «малу́ю» расцеловала. Да, правда, думала Ирка, тепло, светло и пирогами пахнет! Варя ей нравилась – веселая, живая, непосредственная, но и вызывала… что-то вроде легкой ревности.
Как ни отнекивались, Варвара усадила их за стол, моментально накрыла, натащила пирогов, бутербродов каких-то понаделала:
– Так, вот чай, кофе, сахар… Ириш, ты давай хозяйничай, не стесняйся! А я пошла кормить, а то такой концерт начнется!
– Сколько ей? Вашей девочке? – спросила вдогонку Ирка.
– Год и семь месяцев нашей девочке! И все кормлю, ага! Завязывать пора, но никак не получается. Угощайтесь! Андрей, ты потом сам Иришу по дому поводи, ты ж все тут знаешь!
Андрей рассмеялся:
– Ну все! И тебя удочерили! Ириша – как хорошо она придумала, правда?
– Меня никогда так не называли. – У Ирки голова шла кругом.
Андрей показал ей дом, на второй этаж повел, даже заставил с горки съехать:
– Давай, не бойся! Я поймаю!
И поймал. Так крепко поймал, что Ирка вдруг вспорхнула и полетела, полетела… Хорошо, как раз Глеб приехал, а то неизвестно, куда бы и улетела. Глеб оказался высоким лохматым мужиком с веселыми глазами, а когда к ним вернулась Варька, Ира поняла, что имел в виду Андрей, говоря: любовь – как сметана, хоть ложкой ешь! Да, так и есть…
Она таращила глаза и вертела головой, пытаясь уследить за всем сразу: Андрей с Глебом, улыбаясь, хлопают друг друга по плечам, Варька хохочет и что-то им рассказывает, одновременно в очередной раз накрывая на стол; пацаны – ой, какие одинаковые-то! – скандалят, не желая мыть руки; откуда-то вдруг появившаяся бабушка – Зоя Васильевна, вот как! – укоризненно грозит им пальцем; Андрей целует тоненькую девочку, которая обнимает его за шею… Люша! Хрупкая, большеглазая… С болью в сердце Ирка увидела и вывернутую внутрь ножку, и ручку, и косящий глазик… А как улыбается! И ямочка на щеке!
Вдруг подступили слезы и так перехватило горло, что Ирка потихоньку ушла и села на лестнице рядом с горкой: ей было жалко Люшу и себя… тоже жалко! Потому что она сама вроде Люши, только снаружи этого не видно. Тоже вся вывернутая, исковерканная… И так мучительно захотелось ей такого же дома, детей, шума, беспорядка, суеты этой радостной, этой любви, что можно ложкой есть… и не иссякнет!
– А что ты тут сидишь? Ты, что ли, плачешь? Зачем?! – Люша смотрела на Ирку, наклонив голову набок, как птичка.
– Нет, что ты! Я вовсе не плачу! Просто в глаз что-то попало!
– Спасибо тебе за книгу! Я люблю сказки. Хочешь посмотреть мою комнату?
– Да, конечно! – Ирка встала и с трудом удержалась, чтобы не подхватить девочку, но та очень уверенно, хотя и медленно, стала подниматься по лестнице.
– Какая ты молодчина! У тебя очень хорошо получается!
– Ага! – Люша обернулась, глаза ее сияли. – Видишь, как я умею!
– Замечательно!
Комната Люши была полна книг и мягких игрушек.
– О, у тебя и компьютер!
– Да, папа мне купил! Давно уже. И Интернет! У меня даже свой Живой Журнал есть! Хочешь, покажу?
– Покажи! А то я не знаю, что это такое.
– Я тебя могу научить! Тоже заведешь, и мы с тобой будем там общаться!
Ирка не выдержала и погладила Люшу по голове, а та улыбнулась:
– Ты мне тоже нравишься! Ты дяди Андрея девушка, да?
– Ну да. Вроде того.
– Он очень хороший! Ты не бойся, он тебя не обидит.
– А что, это заметно? Что я боюсь?
– Мне заметно. Я многое вижу, чего другие не видят.
– А что ты еще видишь?
– Я вижу, что ты много боялась. И плакала. Раньше. А теперь у тебя есть доспехи. Ты уже не такая беззащитная.
– Доспехи?! Как странно…
– Что?
– Я сама так чувствую – доспехи и меч, правда.
– Ну, я же говорю тебе, что много вижу! Это хорошо, что вы с дядей Андреем нашлись.
– Думаешь?
– Конечно! Видишь, как у папы с Варей? У вас так же будет. Я ужасно рада, что Варя к нам пришла! Без нее мы совсем бы пропали. Ты знаешь, что Варя не моя мама?
