– Ты саму картину принеси, – с трудом произнес Сергей, принимая из рук Карповны микстуру. – Я ребятам показать хочу.
– Картинку? Это с лесом-то? Больше ничего?
– Больше ничего, – Сергей откинулся на подушки.
Карповна положила ладонь на его взмокший лоб и виновато пробормотала:
– Картинку, это – пожалуйста, это я мигом. А вот краски и кисти никак нельзя…
Карповна скрылась за дверью. Ребята сочувственно уставились на Сергея: бледный, серые глаза кажутся большущими, под ними тени, тонкий нос с горбинкой как-то вдруг заострился, на высоком лбу испарина, светло-русые волосы влажные от пота…
– Да, Серега, – пробормотал Гришка, – симулировать тебе, пожалуй, нет смысла…
Сергей улыбнулся:
– Ты тему не меняй! Поясни лучше, что ты там говорил о картинах? По-твоему, если она штучная, то идея сыграет? Она будет служить переходником? Всмотрелся, вжился, и уже там?
– Хрипишь-сипишь, – одобрил Гришка, – но соображаешь! А что?
– Да так, – грустно усмехнулся Сергей, – просто хочу подарить тебе одну такую… «штучную»!
– Уверен, что «штучную»?
Сергей кивнул:
– Почти. Такую только в бреду написать и можно.
– Это о ней говорила Карповна?
– Да.
– И чем ты разродился? При такой-то температуре?
– Сейчас уже плохо помню. Кажется, лесом.
– Елки, даже в бреду – обычный лес! Нет чтобы сюр какой-нибудь, чтоб у нас крышу снесло…
Сергей мечтательно добавил:
– Помню лишь, что в комнате им пахло. И еще – земляникой.
– Бредит, – грубовато констатировала Лена.
Сергей вздрогнул и сказал:
– Писал – бредил, сейчас уже – нет.
– И чего ради эту работу Гришке дарить? – осторожно поинтересовалась Светлана. – Ведь тебе и самому она нравится, я же вижу…
– Ну, уж нет, – вздохнул Сергей. – Иметь перед глазами то, что не можешь повторить…
– Даже так? – хмыкнул Гришка.
– Именно, – кивнул Сергей. Помолчал и почти бодро добавил: – Зато – в жилу. Как раз к твоей новой версии о картинах-переходниках. Дерзай!
Ребята с любопытством уставились на дверь, к которой уже приближалась Карповна. С ее-то весом это угадывалось безошибочно.
* * *
– А что, неплохо! – воскликнул Гришка, принимая у Карповны небольшое полотно.
Но потом всмотрелся и замолчал. Девочки столпились за его спиной, рассматривая картину, и тоже не издавали ни звука. Даже Лена никак не комментировала. Что было удивительно.
Сергей нетерпеливо посмотрел на друзей и потребовал:
– Ну скажите же хоть что-нибудь! Чего молчите?
Гришка откашлялся, прочищая горло, и выдавил:
– А что ты хочешь услышать? Сам говорил – штучная.
Светлана изумленно протянула:
– Действительно, такое чувство – лесом и земляникой запахло.
– И с-солнцем, – шепнула Дина. И улыбнулась, не отводя глаз от картины. – Как я, оказывается, п-по лету соскучилась…
– С ума все сошли, – Лена заставила себя отойти к компьютеру.
И даже коснулась его. Потом еще раз пробежалась пальцами по клавиатуре. И по мышке. И по динамикам.
Компьютер Парамонову успокаивал. Был надежным, привычным и материальным. А Сережкина картина… Непонятно как, но она делала мир хрупким и неустойчивым.
На долю секунды Лене даже показалось: залитый ярким солнечным светом лес реальнее, чем эта полутемная комната и унылые, засыпанные мокрым снегом улицы за окном. Реальнее, чем даже она сама, Лена! Ведь в ней нет той праздничности, того торжества красок и эмоций…
Кому такое могло понравиться?
Только не ей!
Поэтому Лена передернула плечами и проворчала:
– С кем я дружу?!
– А то ты не знала – с кем, – ухмыльнулся Гришка. Развернул полотно рисунком к стене и виновато сказал Сергею:
– Пусть так пока. А то я не смогу не смотреть.
Сергей улыбнулся:
– Все-таки – «штучная»?
Гришка кивнул:
– Без сомнения. – И серьезно добавил: – Такое, наверное, раз в жизни удается. Тебе повезло.
Глаза Сергея стали печальными, и он подумал: «Этого я и боюсь!» Потом натужно весело воскликнул:
– Ты, Лапшин, мне зубы не заговаривай! Трепал языком? Трепал! Теперь расплачивайся!
– Или, – фыркнула Лена, мгновенно уловив мысль Сергея, – признайся, наконец, что ты – трепло. Самое обычное. Ну хоть раз в жизни признай! И поставим на этой истории точку.
– Тем более, – невольно улыбнулась Светлана, – тебе осталось для раскаяния всего несколько секунд.
– П-почему? – удивилась Дина.
– Снова Карповна идет, – Светлана ткнула пальцем в дверь.
Теперь тяжелые шаги Карповны – она как раз поднималась по лестнице – услышали все.
Гришка подошел к полотну. Еще раз всмотрелся в него. Задумался о чем-то на несколько долгих секунд. Резко тряхнул рыжей головой и хохотнул:
– Хотите на спор?
– Что?! – возмутилась Лена. – Ты, Лапшин, совсем с ума сошел?!
– А давай, – азартно прохрипел Сергей и, подмигнув девочкам, протянул Гришку руку.
Дина тут же разбила их. Очень вовремя разбила, потому что вошла Карповна и выразительно указала гостям на дверь. Она даже услужливо попридержала ее, пока ребята выходили из комнаты.
Гришка бережно уложил подаренную картину в пакет. На секунду замер в дверном проеме:
– А вот увидишь, я прав!
– Когда? – прохрипел ему в спину Сергей. – Когда увижу?
– Когда – не скажу. Но идея сработает!
И уже из коридора донеслось:
– Ты меня знаешь!
* * *
Этой ночью Гришке приснился второй кошмар. И проснулся он, падая в пропасть, когда уже прощался с жизнью. А вокруг стеной стоял лес. Не тот, светлый и радостный, Сережкин, а совершенно другой – чужой и страшный, переполненный незнакомыми запахами и звуками. Предельно враждебный. И жаждущий уничтожить чужака.
Гришке вдруг захотелось написать его. По-настоящему. Чтобы локализовать опасность.
Почему-то казалось: если этот страшный мир будет «заперт» на полотне, то пропадет и ирреальное ощущение, что он рядом – шагни, и ты там. И уродливые зубастые монстры могут так же легко сделать тот же шаг. Ведь он, Гришка, уже вторую ночь их слышит и видит.
Пока во сне.
