Мальчик не успел толком удивиться, как маленькая лошадка мгновенно оказалась на порядочном расстоянии ото всех. Там она стала меняться, и быстро расти. Юные злодеи только диву давались, глядя во все глаза.
Очень быстро бывший ишак расширился во все стороны, теперь уже ничем не напоминая первоначальные формы. Сейчас странный организм походил на быстро заполняющийся булыжниками громадный мешок. И куль этот становился все больше.
Но вот послышался треск, и растянутая до предела кожа не выдержала. Длинные лоскутья опали на землю, и возникло нечто новое.
Смирный забыл про свою жертву, и Елисей незаметно оказался на свободе. Сам здоровяк стоял, опустив могучие лапы и выпучив глаза. Колесо превратился в столб, все еще крепко сжимая в руке никому не нужный хвост; а предводитель Волк пустил слюни, и напрочь забыл про них.
Больше всего вновь явившееся существо было и вправду похоже на цветной мешок — желтый, оранжевый. До поры, пока не развернулись три длинные тонкие шеи, гордо неся одинокие сизые бутоны.
«Бутоны» — так казалось Елисею до тех пор, пока на гигантских ребристых почках не открылись холодные синие глаза, а средняя изящно зевнула, блеснув сталью зубов. Мальчик невольно просиял:
— Ух ты! Прямо Змей Горыныч!
Левая голова растянула, смеясь, алую пасть:
— Как-как?!
Но правая сварливо одернула веселящуюся товарку:
— Мы здесь не за этим.
Средняя же голова, не обращая внимания на остальные две, приподняла на лбу костяные наросты, приняв угрожающий вид.
Троица жалась друг к дружке — сбежать они не помышляли. Вид у хулиганов был настолько пришибленный, что Елисей невольно посочувствовал им.
— Что, — громоподобно произнесла Главная голова, и даже две остальные притихли, а эхо вызвало в ущелье обильный камнепад, — не ожидали от несчастного маленького животного?! — При этом пар, вылетевший из ноздрей ужасной головы, попал на Волка, и изрядно ошпарил.
— Не надо! — тут же завопил раненый. Бедолаге почудилось, что его сварили заживо. Упав на колени перед нагоняющим дремучий ужас существом, тот заюлил, — Прошу! Умоляю! Не надо меня!..
Недолго думая, Смирнов как всегда последовал примеру Волка. Его блиноподобное лицо стеклось к подбородку, малюсенькие глазки окончательно потонули, и верзила с придыханием забасил:
— Я больше не бу-у-уду! Никогда-а-а!
А свирепый Колесо шлепнулся оземь раньше всех. Он не мог плакать, ему было слишком страшно.
Костяные наросты улеглись обратно, придавая морде совсем другой вид:
— Ни одно живое существо?
— Ни одно! Нет-нет!! — раболепно закивали Смирнов и Волков.
— Тогда, брысь отсюда! — скомандовала Главная голова, и дунула на хулиганов, что было силы.
И помчались бесчинники по лесу кубарем, стукаясь о кусты и пролетая через колючие заросли, и верещали при этом изо всех сил. Но едва исцарапанные тела скрылись из виду, вопли моментально замолкли.
— Представляю, как они себя чувствуют! — Озорно подмигнула левая голова. — Небось, обратную дорогу в два счета нашли.
— Здравствуй, Елисей! — Доброжелательно склонилась Главная голова. — Мы рады убедиться, что твое похвальное поведение не случайность, но закономерность. Нет сомнений — из тебя получится превосходный Хранитель. Поздравляем!
Мальчик покраснел до корней волос, а тем временем правая голова ворчливо пробормотала:
— Похоже, никто нас так и не представит. Пусть зовут, кому как нравится; хоть ящерицей! — Повернувшись к мальчику, она скупо обнажила сияющие лезвия клыков, и сказала: — Нас зовут Длукши, и я — Кши.
— Длу, — представилась левая, самая задорная голова.
— Укш. И будем на «ты», — добавила Главная.
Ворчливый Кши церемонно кивнул, соблюдая чувство собственного достоинства, а остальные головы заулыбались. Да так, что Елисею стало немного не по себе. Однако мальчик быстро преодолел робость.
— Помоги мне! — выставив вперед подбородок, попросил он Длукши. — Ведь ты здесь не просто так.
— Все верно, — прищурился дракон, — не просто так. И, раз ты выполнил задание, будь уверен — помогу.
Длу осторожно поднял Елисея, и посадил на спину. Мальчик оказался между двух сложенных костистых крыльев. Показав острые шипы на внутренней поверхности, они развернулись, и в следующий миг лес плавно ушел вниз.
Глава 11
Перелет. Второе испытание Елисея. Снова в лесу.
Открывшийся со спины дракона вид превосходил все ожидания Елисея, он же немало и напугал. Этой шипящей и гремящей равнине, скрывавшейся в клубах молочно-белого пара, не виделось конца и края.
Похоже, что без Длукши было никак не обойтись. Елисей выдохнул: его взбодрила сама мысль о том, что он идет правильным путем. А главное, подросток уже и сам догадывался, какой путь может стать верным.
Летели они ни долго, ни коротко, но вот пошел Длукши на снижение. И уже скоро заблистала перед мальчиком ярко сияющая, бескрайняя равнина.
Когда Елисей вновь оказался на земле, глаза уже несколько привыкли к слепящей белизне поля.
— И что меня ждет?
— Не знаю, — быстро ответил дракон, и чуть подтолкнул Елисея вперед.
Теперь только один шаг отделял мальчика от сверкающего песка, и Укш добавил образине торжественности:
— Дальше пойдешь один, так надо.
Кши вздохнул:
— Ты нам понравился, правда, но это же Испытания.
— Иди, как голос внутренний подскажет. Глаза обязательно закрой, — внушала Главная голова.
— Да ладно, парни, я готов спорить на весь наш хвост, что у него получится! — Длу оскалил в улыбке целый арсенал холодного оружия, и снова уточнил у Елисея: — А как это ты нас назвал тогда?..
— Змей Горыныч.
Елисей поежился, странная равнина манила, и одновременно отталкивала его. Бесцеремонность Длу чуть рассмешила, и придала уверенности.
А три головы тем временем привычно затеяли перепалку.
— Нашел время! — гневно рыкнул Кши, а Длу задиристо отвечал ему. Но что именно — мальчик уже не расслышал.
Сделав первый шаг, подросток почувствовал — веки налились свинцом. Елисей не стал сопротивляться, и все вокруг погасло для него. Отныне все внимание сосредоточилось на каждом следующем шаге. Но вскоре мальчик расслабился, и полностью доверился шестому чувству, уводящему все дальше и дальше.
И пока Елисей шел, перед внутренним взором проплывали годы, проведенные в Детском Доме. Память услужливо рисовала недавнее прошлое: вот он снова одет в обноски с чужого плеча, его ждет и сегодня, и завтра отвратительное варево Марьи Антоновны, внушающее стойкое отвращение к еде вообще. Он одинок, и у него ничего нет.
