– А я как раз хотела попросить сделать крюк к воде. Пить уже нечего, а хочется.
– Не, она у нас по пути будет. Ручей небольшой. Кажется, чистый.
– И как ты на таком расстоянии различаешь, чистая вода или нет?
– А как ты определяешь, можно что-то съесть или от этого сразу коньки отбросишь? Да еще знаешь, что крокодила есть можно, но он жесткий и варить долго?
Алена не ответила. А что тут ответишь, когда все это и самому себе не объяснишь. Озеро, к которому они сейчас топали, Семка чуял даже из лагеря. И еще с дюжину озер, пять речек и одну полноводную могучую реку. Но до той не один месяц через лес шагать. Так что дорогу прокладывал и указывал именно он. А вот дальше… К грибнице от озера, а от грибницы к хлебной, или фруктовой, или к ягодной роще – тут как-то в названии не сошлись – придется шагать по азимуту. Но важно далеко не отклониться, за день перехода и Алена, и Настя их учуют, как Семка чует воду. А Войцек – что-то он примолк, то насвистывал всю дорогу или тихонечко напевал, то умолк вдруг – этот ни воду, ни еду не чувствует. Разве что когда запахнет, но запах редко когда дальше нескольких километров разносится.
Семен остановился, вытер лоб рукавом и обернулся. Войцек отстал на дюжину шагов, потому что поклажа, которую он тащил, зацепилась за ветку. На высоте роста в три. Это если Семкиным ростом мерить, у Войцека все три с половиной получатся. Семка хмыкнул по этому поводу:
– В попугаях выше получается, – себе под нос хмыкнул, потому что Войцек шуток в свой адрес очень не любит, отчего-то жутко обижается. – Зацепился?
– Ветер по верхушкам дует, – извиняющимся тоном объяснил Войцек.
– Эх, лучше бы он понизу подул, а то парит от земли и душно, – пробурчал Кольцов. – Опять же капельки и всякий прочий гнус.
Войцек несколько раз дернул связку с багажом, махнул рукой и сам взлетел к верхушке дерева, чтобы отцепить узел с вещами.
– Тут лес впереди пореже будет, ты вниз спусти свою тележку, – предложил Семка.
– Тут бы самому спуститься! Я штанами зацепился. – Войцек от неудобства положения сильнее обычного растягивал слова, и акцент у него стал очень отчетливым.
– Отцепляйся, подождем, – спокойно сказала Настя.
– Ага, пан Войцек, отцепляйся. Мы тебе не помощники, сами по себе летать не умеем.
– Не обращайся ко мне «пан», я финн, а не поляк, – обиделся Войцек, занятый на приличной высоте избавлением собственных штанов от зацепа.
С Войцеком действительно была некоторая путаница: будучи чистокровным финном, он носил польское имя. Опять же фамилия у него была почти «русскозвучащая» – Кисконнен. Из-за чего его порой называли Кошкиным или Кискиным. Войцек чуть-чуть обижался и неизменно сдержанно просил так его не называть, объясняя в подробностях, что значит его фамилия на финском и даже про генеалогию рода. И на обращение «пан» тоже слегка обижался.
– Ну извини, хером я тебя при девчонках звать не буду! – развел руками Семен.
– Не понимаю, что в этом неприличного, но я много раз говорил, что у нас принято обращаться просто по имени. Зови меня Войцек. Просто Войцек.
Действительно, Войцек это говорил раз тысячу, но Кольцову нравилось его поддразнивать, ему нравилось, как тот, растягивая слова, обстоятельно объясняет то, что и так всем известно.
– Ладно, сударь, так и быть, стану звать тебя по имени.
Войцек наконец отцепил и поклажу, и себя и мягко приземлился на тропинку.
– Можно начать движение вперед, – сказал он и только через пять секунд махнул рукой в ту сторону, куда они направлялись. Хотя если его спросить, точно скажет, что сделал это одновременно.
Семка не выдержал и фыркнул.
– Да уж, назад не пойдем, это точно.
Он вновь пошел впереди их крохотной команды, благо деревья расступились посвободнее, лес стал чище, кустов, зарослей колючей высокой травы и прочего подлеска стало много меньше.
Позади радостно взвизгнула Алена:
– Мясной гриб! И здоровенный!
– Так! Подходим вдвоем и сначала внимательно все осматриваем! – тут же умерила пыл Алены Анастасия Никитична.
– Настя! Ну что ты со мной как с маленькой! Сама не хуже тебя знаю: там, где гриб, там же сморкуны.
Настя не сочла нужным ответить. Она вообще сегодня была… нет, не то чтобы не в духе, не в испорченном настроении… какой-то чересчур настороженной. То есть они все были собранны и внимательны, в любую секунду ждали, что лес, с виду благодушный, подстроит им какую-нибудь каверзу. В виде липуна или паучьей ловушки под ногами, древесного крокодила или змеенога в ветвях, тучки капелек или стеклышек в воздухе. Безобидная лиана может сыпануть черной сажи, а уж ядовитых брызгалок или просто малоприятных вонючек повсюду немерено. Да и мало ли чего еще. Но всему есть предел, и из-за всех этих пустяков Настя не была бы такой серьезной. Семка понял это давно и с тех пор ни разу не рискнул подшутить над ней в таком состоянии. Взяв все это на заметку, Кольцов решил на привале спросить у нее, в чем тут дело. А пока будет повнимательнее смотреть за самими девчонками. Впрочем, он в любом случае за ними присматривал бы, а если быть с собой честным, то смотрел бы на Настю. Вот как так выходит? У него светлые волосы, и у нее светлые. Но у нее какого-то… благородного, что ли, оттенка, а у него просто светло-русые, а когда грязные, вообще не понять какие. И двигается не передать как. Ну и вообще красивая. Алена вот тоже очень красивая, но совсем по-другому. Ладная, крепко сбитая, темноволосая и чернобровая. Войцек по Алене с первого дня знакомства вздыхает. Кстати, сам он тоже весь из себя крепенький и аккуратненький, и самый настоящий блондин с голубыми глазами и яркими губами. Жаль, ростом чуток не вышел, Алена пусть пониже Насти, но все равно одна из самых высоких девочек. И вот еще что любопытно. Все они от такой жизни сделались оборванцами, исхудали, вечно с синяками ходят и с царапинами. А ему на Настю все равно приятно смотреть, даже вот сейчас, когда у нее губа распухшая от укуса капельки и царапина во всю щеку, полученная в ту ночь, когда их атаковали сразу со всех сторон.
Семен пусть и смотрел в оба глаза на Анастасию Никитичну, но обязанностей своих не забывал – крутнулся на пятке и ловко влет разрубил прыгучую лиану, решившую, что сумела подкрасться к ним незамеченной.
Настя с Аленкой бесшумно, не спеша, буквально на цыпочках подошли к дереву, на котором рос мясной гриб, внешне почти ничем не отличимый от ствола самого дерева, мало ли бывает на стволах всяких наростов. У него, кстати, шкурка жесткая и несъедобная, как кора. Девчонки надолго замерли. Всматривались в окрестности.
А Семка с Войцеком продолжали смотреть на девчонок, благо предлог был отличный. По мнению Семена, этакая суровая жизнь странным образом благотворно сказывалась на их красоте. Аленка, бывшая в интернате едва ли не пышкой, резко вытянулась, похудела и стала почти такой же спортивной с виду, как Настя. Но Настя все равно ростом едва не с Семку, а он тут самый высокий. В общем, по его, Семена Кольцова личному мнению, Настя была самой красивой. Пусть у нее сейчас синяки в пол-лица под глазами.
