Закончив медицинский осмотр, Айболит повернулся к полковнику.
– Командир, старшина прав. В условиях относительного спокойствия гауптвахта является неплохим медикаментом. Посидит человек в одиночестве, подумает.
– Сам знаю, что Демин прав, – сказал отец, глядя на Анастасию. – Придется двоих сажать, иного выхода не вижу.
– Ну спасибо, папочка, – не утерпела Настя, на людях никогда с отцом не спорившая. Наверное, первый клон и для нее даром не прошел, чувствовала она себя ужасающе, вот и выплеснула обиду.
– Соображением ты у меня не обделена, именно тебя я имел в виду, – полковник Ковалев заговорил уверенно, видимо, решение для него обрело окончательный вид. – Вы, ребятки, присягу не давали, но подписку подчиняться общей дисциплине с вас не просто так взяли. Нарушила сегодня?
– Что? Что я нарушила?
– Установленный приказом порядок работы. Должна была смениться, не сменилась. Это раз. Привлекла к опасным для жизни видам работ Эльзу Гросс и Чиха. Безо всякого согласования. Два уже.
– Мне было некогда все согласовывать. Да ты бы и запретил! А этого делать было нельзя.
– С чего ты взяла, что я запретил бы?
– С того. Ты за нас за всех боишься больше, чем за себя. А мы не маленькие уже.
Настя понимала, что пора бы ей остановиться в этом споре, но не получалось. Стоило умолкнуть, как накатывала такая тоска, что хоть воем вой.
– Так. Кое-кого придется не только на гауптвахту определять, но еще и выпороть.
– А! Ты только обещаешь.
– Вернемся домой – исполню все эти обещания в полном объеме.
Кто как, а Семен от этого обещания, не ему данного, заерзал так, что заставил всех улыбнуться.
К удивлению Насти, на вечернем построении они с Кимом в самом деле получили сутки ареста каждый. Она «за неоправданную обстоятельствами инициативу, следствием которой стала повышенная угроза здоровью и жизни товарищей». Ким «за проявление агрессии и неисполнение приказа командира».
Еще больше она удивилась, когда оказалась запертой в одной из свободных келий. Запертой наглухо каким-то особым непрозрачным щитом, так что не видно и не слышно ничего и даже отделенным сознанием не выбраться. Вот это оказалось куда страшнее, чем то состояние, в которое она впала, впервые потеряв клона. Тут тоска была серьезная. Привыкла к абсолютной свободе передвижения. Захотела – пошла или полетела, захотела – вообще телепортировалась. А тут одна, в замкнутом пространстве.
Да уж! Антон Олегович тоже хорош, мог бы потратить свои силы и свои способности на что-то более полезное.
Чуть остыв от возмущения и осмотрев невидимые стены своей темницы, она поняла, что Антон Олегович готовил этот сложный щит не для создания тюремных камер. И что в нем есть изъяны. Но воспользоваться ими не позволила гордость. Да и сон сморил.
Выпустили узников досрочно, не через двадцать четыре часа, а через восемнадцать.
– Хватит бока пролеживать, – сказал майор Кузьмин. – Выходите. Вы тут от жизни слегка отстали, а у нас введен режим повышенной боевой готовности.
– А что случилось? – спросил Ким.
– Сейчас заступите на дежурство, Анастасия тебе лучше меня все разъяснит. Про их вчерашние открытия. Я вам ставлю только общую задачу: патрулирование Карниза и кромки стены в пределах двух километров к северу и к югу. Парой! У вас тридцать шесть минут на подготовку.
Настя пошла умываться, но Ким ее остановил.
– Извини. Я не знал, что вы сами… ну так же, как Инеза.
– Ничего, сейчас на себе все проверишь.
– Да?
– Боишься?
– Ты ведь знаешь, за себя бояться мы давно разучились. Я вчера очень испугался за Инезу.
– Это нормально. Я побегу, мне нужно успеть Антону Олеговичу сказать, что у него не тюремная решетка, а решето дырявое получилось.
– Я ничего не заметил, – расстроился Ким. – А то бы сбежал обязательно.
30
Жизнь вошла в нормальную колею. Во всяком случае завалить камнями их больше не пытались, да и вообще никто на них не нападал. Даже червячки-камнеточцы эту пещеру обходили далеко стороной, так что самой большой неприятностью стало появление жгучей бурой плесени и ползучих ниточек. Само собой, ненадолго.
Командование обещало в последние два дня перед католическим Рождеством освободить тех, кто участвует в его подготовке, но оказалось, что привлечены почти все. Эльза требовала освободить не только ее, но и Семку с Серегиным. Юстина заявила, что у нее сорвется грандиознейший замысел, если ей все сорок восемь часов не смогут помогать Антон Олегович и двое офицеров, Сашенька и Лешенька.
Сашенька и Лешенька разводили руками перед командиром, когда тот потребовал объяснить, в чем таком они там заняты и в самом ли деле без них невозможно обойтись.
– Товарищ полковник, вы же сами велели держать все в секрете, так как же мы можем выдавать их. Даже вам.
– Ладно. Ответьте по-человечески и честно – вы оба нужны или одного достанет?
– Двое. Одновременно. И Костин тоже. Но не круглосуточно ведь. Нужно график дежурств изменить, не через сутки заступать, а через шесть часов. И разрешить ночами репетировать. Все останутся довольны.
– Что скажешь, майор?
– Не срывать же праздник. Но и повышенную готовность отменять нельзя. Я к тебе и вовсе шел с предложением во время праздника дежурных подменять через час или два. Должны же все повеселиться.
– Праздник у нас не один будет, всем достанется. Да не смотрите вы все на меня, как Ленин на буржуазию! Обдумаем все. Антон, что молчишь?
– Ты думаешь, я так просто старался командование на тебя переложить? – хохотнул Антон Олегович. – Вот и отдувайся! Эй, я сказал, отдувайся, а не дуйся! И помочь не отказывался.
– Вам бы только шутки шутить. Ладно уж, найдем правильное решение. Федоров, Бережной, свободны. Что там еще?
– Пан полковник, разрешите вручить вам приглашение на празднование Рождества, – Юстина, объявившаяся не в форме, а в ослепительно красивом алом, чуть мерцающем платье, была само великолепие и просто-таки излучала праздник и хорошее настроение.
Ручей и Жгут так и застыли на месте, а Настя, дожидавшаяся с Кольцовым, когда у командования освободится время для них, почувствовала укол ревности.
Юстина перед каждым присела в реверансе и вручила листочки с именными приглашениями, приложив к ним очаровательную улыбку.
– Пан полковник, пан майор. Это вам, пан Антон. Панове офицеры, раз уж вы здесь, позвольте и вам вручить приглашения. Анастасия, Семен – это ваши билеты! Все, не смею больше вас отвлекать, – Юстина в последний раз присела и испарилась. Пусть и просто ушла.
– Что это было? – спросил Кузьмин.
