«Хорошо, рассмотрим любые варианты доставки Тумана в утробу Лизуна. Меня все равно сожрут, хоть Лизуна уничтожу».
И тут Семен увидел яйцо. Лизун кого-то не слизнул, а схватил и засунул в оболочку. А еще Семка глянул на навигатор, мелькнула мысль спросить совета у Стража, но времени на разговор все равно не хватит. Зато увидел ведущий от яйца к норе тоннель. Новый тоннель отсюда туда. Дальше Семка не раздумывая – от него уже мало чего оставалось, – запустил в тоннель силовую гранату. Это он ее потом так назвал, а в этот миг и не понимал, что он сделал, как, лишь цель осознавал – разрушить стенки тоннеля там, где он проходит сквозь Туман. Тот прорвется внутрь тоннеля и по нему как по трубе потечет в утробу Лизуна. И съест его изнутри! Жаль, что вместе с ним самим. Зато в какой-то момент тоннель разрушится, приток Тумана сократится, но эта тварь, его сожравшая, уже откинет копыта. Или ребята ее добьют.
Граната взорвалась, пробив в тоннеле немалую брешь…
40
После Семен Кольцов нашел столько ошибок в этих своих скоростных рассуждениях, что только удивлялся – отчего же он остался жив?
Да, стенки тоннеля он разрушил, но Туман не пожелал стекать по нему в утробу и разъедать Лизуна изнутри, а стал высасывать его внутренности, как коктейль через трубочку. Слишком неспешно, на взгляд Семена, потому что тот, кого высасывали, его самого продолжал переваривать. Пусть ощутимо медленнее, чем раньше. И вот кто бы знал, что или кто закончится быстрее – Лизун в виде коктейля или Кольцов в виде закуски. Выходило, что Семен Кольцов. Если не выпрыгнет сейчас же наружу, благо ему теперь ничто не препятствует попаданию на свежий воздух! Сил хватило прыгнуть на несколько метров, но этого достало.
Под ноги своим, окружившим Лизуна, Семка рухнул в виде полуобглоданного комка слежавшихся опилок и травяной муки. Собственное горячо им любимое тело еще было скрыто оболочкой из остатков биомассы, у которой давно отъели все выступающие части, так что не было у него ни рук, ни ног, ни головы.
– Это что за кусок… – задумчиво произнес Левченко, оказавшийся ближе всех к месту падения загадочного, на его взгляд, предмета и сильно обрызганный слизью, покрывавшей такой вот оригинальный Семенов скафандр.
– Попрошу без грубых намеков, товарищ капитан, – тут же отозвался Семен. И вырубился. От нервного напряжения. Когда тебя пообсосали, как чупа-чупс, почти до палочки, тут мало у кого нервы выдержат. Впрочем, этого никто не видел. Его перебросили подальше от сдувшейся и скукожившейся шкуры Лизуна, некоторое время соображали, как его высвободить, а тут он уже сам очухался. Активировал «застежку-молнию» и глотнул наконец свежего воздуха. Лежа на спине, соорудил струйку воды прямо себе в рот и напился.
– Ну как? – спросил он. – Ловко я его?
– Семочка, – слишком ласково заговорила с ним Аленка. – Если ты выжил в той утробе, это не означает, что я тебя сейчас не добью! Ты что, специально в него полез?
Семен собрался отшутиться, но почти помимо воли выскочил из своего тела и воспарил над остатками монстра. Толком ничегошеньки не поняв, лишь почувствовав что-то страшное, заорал так, что его услышали даже те, кто не должен был услышать.
– Всем назад! Назад!
И сам в этот раз не стал дожидаться, что же произойдет, отпрыгнул на добрую сотню километров в сторону и вверх. И увидел оттуда, как где-то далеко-далеко сплошной покров туч пронзило ярчайшее свечение и ушло куда-то прямиком в космос.
Он начал лихорадочно прощупывать всех своих – целы ли? И никого не находил! Наконец сообразил, что с такого расстояния он и не должен никого ощущать, разве что кто-то заранее настроился на его «волну». Подавил в себе растекшийся в нем ужас невосполнимой потери, вернулся к месту схватки с Лизуном и вздохнул с облегчением. Живы! Кажется, все! Нет, дьявол бы их побрал, кого-то одного не хватает, чье-то сознание он не может ощутить. И захохотал, испугав всех и каждого, потому что вновь его услышали все до единого. Он себя не мог найти! А как найдешь свое сознание, если оно вот тут, а вовсе не там. А тело, тело он даже видит. Лежит его тело на куче навоза и не шевелится. Ему такое зрелище отчего-то показалось постыдным, и он вернулся в себя.
– Что это было? – спросил Серегин, державшийся за локоть.
– Ага, нашел у кого спрашивать, – ворчливо, но при этом почти весело буркнул Семка.
– Но ты же всех предупредил.
– Показалось, знаешь ли… По-моему, что-то со шкурой Лизуна случилось. Она возьми и превратись в излучение. Ты чего за руку держишься?
– Меня Войцек от этой самой шкуры… хм… эвакуировал. Чуть не подрассчитал своей силы. Похоже, вывих в плече и перелом лучевой кости. Открытый.
– А Левченко где? Алена?
– Есть те, кому помощь нужнее. Контузии, сложные переломы. Разрыв барабанных перепонок. Эльза без чувств, и не понять, что с ней, до тела ведь не добраться.
– Садись ближе. У тебя случайно шоколадки нет? Ладно, после с майора стребую. Так легче?
В плече у доцента щелкнуло, и он взвыл.
– Какое там легче! Хотя… да, легче.
Он принялся закатывать рукав.
– Ты смотри! – воскликнул он, глянув на поврежденную руку. – Вот тут кость кожу прорвала, а уже только едва видный шрам.
– Могу оставить. Шрамы украшают мужчин.
– Не, пусть зарастает. Мы же с тобой девушкам не из-за шрамов нравимся?
– А из-за чего? – удивился Семен тому, что хоть кто-то полагает, будто он, Семен Кольцов может чем-то там нравиться девушкам.
– Интеллектом и обходительным нравом.
– А-а-а! – разочаровался Семка. – Руку дай. Да не эту, эту еще часок побереги. Оп. Пошли дальше врачевать страждущих.
Через час Семен рухнул, где стоял. Возле дяди Сережи.
– Так! – заорал тот. – Совсем пацана доконать вздумали. Он едва живой вернулся, а вы его лечить народ заставляете. Левченко, так тебя и разэтак, доктору помощь требуется. Тащи самое лучшее лекарство.
Левченко на все эти вопли внимания не обратил, но присел рядом с Семеном и сунул ему в рот край банки со сгущенкой.
– Лепота! – сказал Кольцов, одним махом ополовинив банку. – Закусить чем найдется?
Айболит заржал словно конь, но сунул ему в рот кусок шоколада.
– Лепота! У! А в небе-то что творится!
– Только сейчас заметил? Это сразу, как останки Лизуна взорвались, началось.
В облачном покрове образовалась изрядная брешь, обнажившая над ними небо. И там полыхало невероятными огнями полярное сияние!
Семен полюбовался и стал подниматься.
– Лежи уже, – остановил его Левченко. – Все здоровы, все излечены. А кому повторный сеанс нужен будет, потерпит немного.
– Тогда полежу. Ой! Это кто щекочет!
Щекотным ему показалось прикосновение огневика. Тот вдохнул в него столько сил, что Семен бы точно вскочил и начал скакать. Но огневик явился рассказать им, что у него, то есть у них, вышло.
