– Спасибо, – Маша присела, но не решалась рассказать о своих приключениях. Зимний искоса поглядел на нее, помешал в котелке.
– Вот то, что взрослые дяди-тети в леса из деревень бегут, я могу понять, – глубокомысленно заявил он. – Работать в огороде не надо, знай, по лесу гуляй, грибы-ягоды собирай, воля! Мы ведь только зимой в стаю собираемся, Зимнего выбираем, чтобы хозяйством до весны прожить, с голоду не помереть. Но чтобы ребенок, да еще посреди зимы – такого не бывало. Так что же, Машка, расскажешь, как ты у нас оказалась? С чего побегла?
– Я случайно, – ответила девочка. Зимний нахмурился и покачал головой.
– У нас немного еды, как тебя прокормить? Колядовать ты не умеешь, по деревням с песнями урожайными да гаданиями не пойдешь, всего и богатств, что платье парчовое, золотом да самоцветами расшитое. Вернуть тебя треба, откуда бежала. Смотри-ка, ручки белые, к работе не привыкшие, ничего по дому не делала, в комнате сиднем сидела.
Маша посмотрела на свои ладони – в общем-то, кое-что она по дому делала, но от пылесоса да мытья посуды в теплой воде с разрекламированными средствами руки не так сильно портятся, как у женщин в том мире, где она оказалась.
– Чистопородная ты, вон как волчары насторожились, – как ни в чем не бывало, продолжил Зимний. – Сбежала от скуки. Приключений захотелось. Хлеба нашего наешься и к маме с папой запросишься. Нет, не принимаем тебя.
– Вот прямо так, не принимаете? – испугалась девочка. – Мне уйти, что ли?
– Да, да, домой, быстрее, к нянькам! Мама с ума сходит, наверное!
– Мне некуда идти, – пришлось признаться Маше. – Вы правы, я чистопородная. Мой замок разорен, моя тетя сошла с ума. Я бежала с помощью кузнеца, в бочке, через водопад, едва не погибла. Если бы Мишка меня не спас… Позвольте мне остаться! У меня и правда ничего нет, кроме этого платья, если Мишка найдет мне одежду, я отдам его вам, там камешки, их наверняка можно продать, только не прогоняйте меня, пожалуйста. Я мало ем, я научусь колядовать, а по весне, когда растает снег, уйду. Честное слово!
– Ладно, – прервал ее мольбы Зимний. – Платье не такое уж дорогое, но, будем надеяться, ты быстро научишься колядовать. Хлебни-ка чайку!
Судя по вкусу, в глиняной чашке был отвар из хвойных иголок с медом, но он был горячий, поэтому девочка сделала несколько глотков. Язык и зубы словно покрылись слоем смолы. Не было еще дня в этом мире, когда бы она не пожалела, что здесь не изобрели зубных щеток!
Подоспел Мишка, принес ворох одежды. Маша взяла серый толстый свитер, вязаные штаны, носки, жилет, такой же, как у Мишки, лохматый, только ярко-рыжий, старую белую шаль со спущенными петлями. Из десятка разнокалиберных валенок выбрала два себе по размеру, один был выше другого, зато на втором пестрела искусная вышивка. Мишка фыркнул, увидев преображенную Машу, а Зимний поспешно спрятал под кусок коры потрепанное парчовое платье.
– Зачем отдала, – шепнул Мишка. – Зимний жутко жадный мужик. Обманул небось.
– Если бы не отдала, не разрешил бы остаться.
– Да кто его спросил бы! Тебя я привел, бабы вон как хлопотать принялись. Он хоть и главный зимой, но все ж таки не рысарь чистопородный, чтобы свободные дикушки ему повиновались!
– Пускай! – Маша удержала за локоть сорвавшегося с места паренька. – Мне это платье все равно не принадлежало. Да так и лучше, по нему меня никто не найдет, никто не вспомнит, как меня называли в замке Громовая груда, я теперь свободный человек. Дождусь, пока растает снег, пойду искать ледяного рысаря и свое призвание в этом мире.
Женщины, действительно, захлопотали над Машей, почти забыв про своих детей. Как могли, обработали ранки, дали меда с орехами, никто не жаловался, подобно Зимнему, что девочка их объедает. На ночлег Маша устроилась поближе к огню, он крепко припекал один бок, с другого же отчаянно дуло. Девочка с завистью косилась в сторону дикушек – многие из них легли спать под бок волка, такой сосед – словно живое одеяло. Хотя если представить одеяло с такими огромными клыками…
Маша не думала, что на самом деле уснет. Она лежала, смотрела на огонь, укрывалась чьей-то рваной шубой, слушала визгливые зевки волков и терпеливо ждала утра. И вдруг проснулась. Под елью оказалось пусто, лишь рядом с Машей редкозубая старуха жарила на раскаленном камне пахнущие хвоей лепешки, да невдалеке играли малыши, в мохнатых одежках походившие на медвежат.
– Проснулась! – приветствовала ее дикушка. – Поточи зубки!
Маша с благодарностью приняла лепешку. Та была хрусткая и терпкая, в ней чувствовались зернышки овса, сладость меда и почему-то привкус коры. Девочка предпочла не спрашивать, из чего состоит то, что она ест, тем более что сама стряпуха с удовольствием грызла лепешки.
– А где все? – поинтересовалась девочка.
– Кто где, – неопределенно ответила старуха. – Мужики охотятся, мальчишки путников ищут.
– Грабят? – догадалась девочка.
– Да почему, работают, колядуют, то бишь. Будут путники богатые, будет девкам да бабам работа – песни урожайные да погодные петь, молодых славить, гадать на счастье, на удачу, на здоровье.
– Гадать! – воскликнула Маша, чуть не выронив лепешку. Как любую девочку, гадания ее интересовали чрезвычайно. – Вы в самом деле умеете гадать или только шутите?
– С гаданием не шутят, – грозно ответила женщина. – Иногда такого нашутишь, всю судьбу себе перевернешь. Ну, иной раз гадание молчит, тут головой думать надо.
– А научите меня! – попросила девочка. Старуха посмотрела на нее сердито, но вдруг рассмеялась:
– Ишь, как глазки заблистали, прямо расцвела вся. Ладно, будешь толковой ученицей, заработаешь себе на хлеб. Только гаданию не учат – его смекают.
Недолго думая, она сыпанула в костер щепотку соли, пламя взвилось, засверкало желтым.
– Гляди да смекай! – рявкнула старуха. Потом плеснула на крайние угли водой. Костер зашипел, мокрые, остывающие уголья дикушка откатила в сторону и принялась очень внимательно рассматривать.
– Что видишь? – спросила она у Маши.
– Вроде кошка прыгает. Дом. Крест, – Маша наклонила голову, рассматривая. – Спираль.
– Спираль? – повторила старуха.
– Ну, пружинка, локон…
– Так, я начну, а ты с завитушками своими сама разбирайся. Встретятся тебе сродственники, стало быть. Только ты этой встрече не рада будешь. Встретится тебе враг в виде зверя лютого. Одна по лесу не шастай, снежные волки обычных волков за версту от дикушек держат. Друга встретишь старого, ой, какого плохого…
– Друг плохой, то есть враг? – спросила Маша.
– Очень плох твой друг, прямо житья ему осталось самую чуточку… А завитушка на друга указывает. Знак тебе.
– Спираль, – машинально поправила девочка. В это время под елку, стряхивая тающий в тепле снег, вбежали две девушки.
