Небо только чуть посветлело, когда Маша вышла из дома. Нежно-бирюзовое сияние разлилось над заснеженными сонными крышами. Несмотря на то что хозяйка подробно объяснила, как пройти до часовни Звезд, девочка на всякий случай спросила у фонарика колокольцев и уверенно пошла по тонкому синему лучу вдоль по широкой, раскатанной санями улице.
В центре деревни сходились три улицы, образуя как бы звезду с тремя лучами. Маша вышла на площадь и остановилась, всматриваясь и раздумывая. С той стороны, откуда она пришла, на площади стоял на первый взгляд простой дом-пятистенок, только без хозяйства, забора, пристроек. Выглядел он нежилым, лишь чадящая в зимнее небо труба свидетельствовала о том, что внутри кто-то есть. Справа находилось широкое здание, в этот ранний час в окошке горел свет, виднелись длинные столы, суетились люди за какой-то работой. Строение прямо напротив Маши более всего напоминало колокольню, сложенную ребенком из спичек, изящную, бревенчатую, красивую, как игрушка, но такую темную, что впечатление от нее оставалось двойственное. Конечно, было приятно и интересно смотреть на высокую четырехугольную башню, вздымающуюся к небесам, венчающую аккуратное приземистое строение с четырьмя окошками в разные стороны света, но в то же время что-то древнее и странное чувствовалось в часовне Звезд, таким не могло быть деревянное здание, может, только каменные развалины давно ушедших цивилизаций.
Глубоко вздохнув, девочка послушалась синего луча и подошла к деревянной башне, поднялась на три ступеньки простого крыльца без перил, постучала в дверь костяшками пальцев (варежек на Машины руки в сундуке не оказалось).
– Что за дурень барабанит в часовню Звезд, – послышался недовольный голос дядьки Сухостоя. Маша открыла дверь, за ней, видимо, для тепла и от ветра висел толстый ковер, точь-в-точь как в замке Громовая груда. Откинув его, девочка оказалась в не слишком просторной восьмигранной комнате с несколькими дверями. Она была тесно заставлена столами и лавками, железная печь посередине казалась лишней в этой обстановке. Множество самой разнообразной посуды, глиняных горшков, мисок стояло на столах и полках над и под четырьмя окнами, а также у дверей. Воздух казался таким же тесным, захламленным из-за самых различных запахов. На стене напротив двери, над окном, висела огромная картина, изображающая стоящего на задних лапках ежа с большими, забавно торчащими ушами. В передних лапах он держал какой-то листочек.
Дядька Сухостой стоял у печки, держа в руках тарелку с испорченной едой: крупно порезанный картофель и куски рыбы украшала серо-зеленая плесень.
– А, ученица, – обрадовался он ей, – заходи, заходи, присаживайся. Вон, смотри, что я раздобыл.
– Вы так оголодали, – отозвалась девочка, при виде содержимого тарелки ее замутило.
– Что? – отозвался лекарь. – Нет-нет, я не собираюсь сам это есть. Вот скоро сюда приведут одного мальчишку – дети часто болеют зимой – и ты покажешь методы твоего папы на практике.
– Вы что? – опешила Маша. – Про плесень я же пошутила.
– Не хочешь делиться? – прищурился Сухостой. – Ну так я сам поэкспериментирую.
– Не вздумайте! – угрожающе надвинулась на него Маша. – Что у вас в Опушкине сделают с лекарем, если я расскажу, что вы отравили больного?
– Ах вот ты как! – рассердился Сухостой. – Назвалась дочкой лекаря, рецептами делиться не хочешь, еще и в ученицы набиваешься?
– Я в самом деле дочь лекаря, и если найду в окрестностях деревни ингредиенты, я поделюсь с вами папиными рецептами, – жалким голосом пообещала Маша. Она представила себе, как расстроится тетка Марья, если ее прогонят из учениц. И потом, если ей предстоит в этом мире миссия Сквозняка, знания местных трав и рецептов могут оказаться весьма полезными.
– Думаешь, я тебе поверю? Так вот же, милая, не будешь ты моей ученицей. Недостойна!
Маша минуту смотрела на гордо скрестившего руки на впалой груди лекаря, потом глубоко вздохнула, чтобы не нервничать, и сказала:
– Недостойно такого ученого лекаря хитростью выманивать чужие рецепты. Тетка Марья уже полдеревни обежала, хвастается, что вы взяли меня в ученицы. Как вы объясните, что так быстро прогнали меня? Я и часа у вас не работала, и вообще еще ничего не сделала. И тогда я всем расскажу, что вы сами ничего не умеете, только используете чужие знания.
Маша, конечно, блефовала – она и понятия не имела о том, позорно или, наоборот, принято делиться рецептами в этом мире. Просто предположила, что и тут может быть конкуренция. Ведь ей так обидно было отступать от уже намеченного плана – ученичество, теплая, сытная жизнь у тетки Марьи, можно затаиться на время, исследовать быт и обычаи мира, привениха тем временем про нее забудет, а по весне можно пойти пешочком по лесам, в поисках ледяного рыцаря… Маша уже привыкла звать его рыцарем, а не рысарем, потому что с последним словом у нее скорее ассоциировалась банда чистопородных детей Гривухи, чем заколдованный незнакомец, нуждающийся в помощи.
Ледяной рыцарь! Его же везли в Опушкино, к лекарю!
– Ну, хорошо, – прервал ее мысли дядька Сухостой. – Пусть на твоем плачевном примере все убедятся, как тяжело стать учеником лекаря Звезд. Я обещал тебя принять – и приму, но только если ты пройдешь три испытания.
– Экзамены?
– Первое ты получишь сегодня, мне надо хорошенько все обдумать. А пока займись уборкой! – он подтолкнул по столу к Маше тарелку с заплесневелым картофелем. Девочка почувствовала, что ее сейчас стошнит, и отвернулась.
– Тряпка, помойное ведро, веник и лопата в правом от входа углу, – распорядился дядька Сухостой. – Можешь не слишком жалеть больное плечо, я как раз работаю над твоей мазью.
Насупившаяся Маша взяла в указанном углу (там оказалась уборная – деревянное сиденье с дыркой и кувшин с водой) помойное ведро, скинула в него с тарелки плесень, затем принялась разгребать посуду и пузырьки на столах. Похоже, Звездный лекарь никогда не утруждал себя уборкой. Отдохнувшая за ночь Маша справилась быстро, она как раз отмывала липкие круги от бутылочек с микстурами на деревянных столах, когда в часовню заглянули первые посетители. Зябко кутающаяся в шаль, накинутую на потертую каракулевую шубу, женщина, и с ней мальчик лет семи, в тулупчике и больших, не по возрасту, валенках.
– Опять дети, – проворчал лекарь, отпирая правую дальнюю дверь, за которой обнаружилась лавка, накрытая стеганым одеялом, на котором лежала деревянная трубка. – Давай послушаем тебя. И почему этой зимой столько больных хриповиной?
– Может, потому, что зима в этом году еще холоднее, чем в прошлом, – вздохнула женщина. – Если бы не торговцы с Теплого берега, скотине нечего было бы есть, а за ней и мы бы с голоду померли…
– Да, проклятая Гора, – забывшись, вздохнул лекарь. – Мой запас трав истощается, благослови Звезды за пихты да ели, без них все мое умение было бы бессильно. В отчаянье я ищу новые рецепты…
Тут он осекся, сердито покосившись на Машу, которая поняла, что не из одной только любви к экзотике взялся Сухостой за плесень. Если бы Маша больше знала об антибиотиках… Но не может же она изменить климат. Или?..
