Молли проговорила всё это себе холодным неприятным голосом, словно механическое устройство, умей оно произносить звуки.
И значило это только одно.
Что если она сейчас заберёт каким-то образом силу у Сэма… ту самую силу, что есть у нас всех изначально… то окажется… окажется, что лордам и пэрам уже не нужны только и исключительно погибающие магики.
Сгодится любой. Абсолютно любой человек.
И тогда власть пэров тоже станет абсолютной.
Сейчас магиков надо выслеживать, отлавливать, зачастую – с риском для жизни. А так – куда как приятно, бери любого из тех, кого никто и не хватится.
Таких, как мальчишки-беспризорники в работных домах.
Молли сидела, оцепенев, обратившись в каменную статую.
Но дальше мысли становились ещё страшнее.
Пэры придумали, как укротить безумную силу сгорающего чародея. Создали свои «клинки», способные эту магию поглощать и как-то направлять. Они умны, как тот же Дорсет, изобретательны. Они всё время что-то придумывают. Пушки, митральезы, дредноуты… глядишь, скоро и по воздуху летать смогут… Что, если они додумаются до этого и без неё, Молли? Что, если докопаются? Сделают более чувствительные камеры, поймут, что сила дремлет у всех, абсолютно у всех?
Мир вокруг Молли, казалось, исчез полностью и окончательно. Исчезли даже перепуганные глаза Сэмми Перкинса.
Да, именно об этом, похоже, и пытался предупредить её лорд Спенсер. «Наш юный друг Джонатан».
Но… зачем им это? Лордам? Всё ведь и так хорошо? Они процветают. Магиков ловят. Империя расширяется. Rooskies? Это лишь один из многих фронтов.
Однако молчать дальше было уже нельзя. В амфитеатре сгущалось, стягивалось что-то тёмное и жуткое, нарастало напряжение, словно перед грозой.
– Милорд… – слова едва срывались с пересохших губ. – Мой лорд маркиз, вас обманули. Этот мальчик не маг.
Тишина рухнула, треснула и раскололась. Разлетелась тысячами тысяч осколков, взорвалась криками.
Если бы лорды безошибочно ощущали силу, им не потребовались бы никакие камеры. Быть может, они и ощутят, когда магик уже совсем близок к последнему пределу… а в обычной жизни – нет.
– Это Сэмми Перкинс! – возвысила Молли голос. – Я его знаю. Никакой он не маг! Совсем никакой! Вас обманули, мой лорд! Ваша взнесённость, милорд герцог! Лорд Кавендиш! Вас тоже обманули! Кто-то предал!
У лорда Спенсера вспыхнули глаза, губы растянулись волчьим оскалом.
– Измена! – завопил он так, что у Молли чуть не лопнули уши. – Измена и предательство, здесь, среди нас! Всё подстроено! Всё сделано так, чтобы мисс Моллинэр – и я – потерпели бы позорную неудачу! К барьеру, Дорсет! Это ваших рук дело!..
– Что за бред, Спенсер! – От басовитого рёва маркиза, казалось, сейчас начнут крошиться стекло и хрусталь. – Это ваша интрига с целью захватить власть!..
– К барьеру! Выбирайте оружие!..
– Джентльмены! Джентльмены, к порядку!.. – взывал посреди воцарившегося хаоса герцог Девоншир.
Другие лорды и пэры вскакивали с мест, что-то выкрикивали, размахивали руками; сразу несколько человек удерживали Спенсера, перед набычившимся Дорсетом встал сам хозяин Найт-холла.
О Молли и Сэме все словно бы позабыли.
Мальчишка глазел на неё, не в силах вымолвить и слова. Молчала и Молли, а мысли скакали в голове, точно взбесившиеся кролики.
Лорд Спенсер и в самом деле думает, что всё это нарочно? Что она не сможет причинить вреда Сэмми – а она бы точно причинила? И что потом? Снова загнать её в «стакан»? Убить? Зачем? Что они бы получили с этого?
– Этот мальчик – не маг! – крикнула она наконец, собравшись с силами. – Мне нечего у него взять!
Пэры столпились вокруг буравящих друг друга яростными взглядами Спенсера и Дорсета. Слов Молли они будто бы и не услыхали.
– Блистательный замысел, нечего сказать, – процедил сквозь зубы Спенсер, но достаточно громко, так чтобы его услыхали. – Подсунуть мисс Моллинэр её детского друга, вдобавок совершенно никакого не мага, подделать показания приборов, – а когда мисс Моллинэр откажется, объявить её не прошедшей инициацию, не достойной введения в наши ряды, и… что вы собирались с ней сделать, маркиз? Обратно в ячейку?
– Вы, Джонатан, как были болваном, так им и остались, – зарычал в ответ Дорсет. Спенсер дёрнулся, на нем повисли сразу трое. – Вы что же, решили, что и я, и лорд Перегрин – мы поставим перед всем благородным собранием не-магика? Самого обыкновенного мальчишку? Что у нас настолько всё перекошено в головах? Ну, давайте. Ведь наш «заговор» так легко разоблачить. Прошу за камеру, давайте, берите всё в свои руки. Снимите все показания. И судите. А кричать «к барьеру»… К барьеру мы с вами встанем. Но после того, как вы покажете всем, что обвинения ваши – лживы. И нет, извинений я не приму. К барьеру, Спенсер, к барьеру!
Во всей этой кутерьме и неразберихе никто, похоже, не заметил крошечную мышку, серой тенью метнувшуюся к креслу, где застыла скованная Молли. Корабельного кота Фитиля на подобные собрания, само собой, не допускали.
Взбежала, прижалась к внутренней стороне запястья Молли – и ту словно окатило волной горячей силы. Ярина щедро делилась своим собственным, хотя – чувствовала Молли – это наверняка опасно для самой превращальщицы.
Молли почти тонула, захлёбывалась в этой силе – столько отдавала ей Ярина. Тепло устремилось по жилам вниз, к стальным браслетам на запястьях, ворвалось в них, жадно отыскивая механизмы замков.
Потекло – и вдруг натолкнулось со всего разгона на холодную льдистую преграду, что жадно принялась вбирать в себя разливающуюся вокруг мощь.
Браслеты оказались не просто стальными. Имелась в них изрядная примесь того неведомого металла или сплава, что и в клинках пэров. Примесь того, что способно выпивать и рассеивать магию.
Конечно, до определённого предела.
Молли аж зубами заскрежетала – чувство было такое, словно в больной зуб загоняют иголку, отыскивая живое.
Ах, Яринка, умница наша, превращальщица – знала? Или догадалась?.. Примесь в браслетах есть, чтобы с ней справиться, нужно или знать как, хитрыми путями, как госпожа Старшая смогла бы; или вот этак, so vsei duri, как говаривала она же.
А для этого нужна сила, и очень много.
В конце концов, удалось же ей, Молли, почти расплавить тот злосчастный штырь, подсунутый ей хитроумным маркизом!
Она не успела предаться сокрушению по поводу того, как мало знает и умеет; госпожа Старшая, великая чародейка, соединила бы вместе мысль, знак, руну, слово, жест; она разъяла бы оковы почти что нежно, так чтобы никто не заметил. А вот Молли приходится изо всех сил, кувалдой вместо отмычки.
И сухарики в замке не провернуть просто так, приходится именно что ломать, гнуть, вырывать из гнёзд; Молли едва не застонала, но браслет на правой руке вдруг всхрипнул, словно живой, и с тяжёлым стуком грянулся оземь.
