Он явно чего-то недоговаривал, этот лорд.
– Это же ваш остров! – яростно выпалила Ярина. – Сколько вы веков тут сидите?! И не знаете ничего, что творится у вас под носом?!
Граф молчал.
Тени надвигались.
Медведь и Волка – оба глядели на Молли.
И Сэм. И Ярина. Все.
Ой, мама-мамочка!
Молли зажмурилась, вспоминая слова госпожи Старшей.
Только один шанс. Только один удар. Ей не выдержать долгого поединка. Слишком мало знает, слишком коротко оказалось её учение. Не знает она ни рун, которые госпожа Старшая называла «чрътами и рѣзами», ни трав, ни тонких чар, основанных на призывании разных Зверей; ни таинственного и страшного колдовства, связанного с Костяным Пределом, с миром мёртвых (ох и посмеялся бы над этим папа!).
Ничего этого она не знает. Не превратиться ей в могучего боевого зверя, подобно Предславе Вольховне, не сделаться тем шипастым кустом, как госпожа Старшая – Анея Вольховна. Локоть-ладонь-пальцы, а большего она так и не узнала…
А теперь и вовсе поздно.
Но всё-таки кое-что она запомнила. В том числе и тот куст, что вырос на пути у странных теней, куст, отбивавшийся руками-ветками, усаженными длинными и острыми шипами.
Значит, эти тени не такие уж тени. Есть оружие и против них.
Она скосила глаза на лорда Спенсера – достойный эрл кусал губу, пальцы тискали эфес клинка.
– Мисс Моллинэр… – проговорил он вдруг едва слышно. – У нас осталось… на два слова? Вас?
«Какие ещё два слова», – хотела огрызнуться Молли. Но что-то, вбитое воспитанием с детства, заставило-таки сделать несколько шагов вперёд, туда, где застыл Спенсер.
В спину ей вбуравились разом четыре пары глаз – оборотни, Ярина, Сэмми.
– Мисс Моллинэр, отсюда если кто и выберется, так это мы с вами, – одними губами произнёс граф. – Это печально, но это реальность. Я начну… разговоры. Как бы о сдаче. Как махну рукой – вы отдайте приказ вашим зверям атаковать. В суматохе мы уйдём.
– Как? – проговорило что-то инстинктивное голосом Молли, пока её сознание вопило в гневе.
– Тем же путём, что, гм, сюда попали наши гости, – бледно улыбнулся лорд Спенсер.
– Каким?
Тени замедлились, словно прислушиваясь к их поневоле сдавленным словам.
Лорд Спенсер молчал.
– Каким путём? – громче повторила Молли.
– Тише, мисс, тише, – зашипел тот.
– Значит, отсюда есть-таки путь наверх?! И вы об этом знали, лорд Спенсер?!
– Говорю же вам – тише! Путь есть. Но обычным… созданиям по нему не пройти. Я… слышал о пещерах в конусе старого вулкана, Дорсет всё собирался их обследовать, да только… проклятие, решайтесь же, мисс! Или мы с вами отсюда уйдём – или мы все здесь погибнем. Tertium non datur, третьего не дано.
– Я не понимаю, – щетинилась Молли.
– Проклятие, – выдохнул лорд Спенсер, бледный как смерть. – Поздно!
Серый свет лился всё щедрее, но тени оставались тенями. Чернотой, скользившей меж серыми волнами, чернотой и…
Пустотой.
Она не успела это обдумать, удивиться, задаться вопросом, откуда у неё вообще возникло такое ощущение. Медленно надвигавшаяся призрачная цепь вдруг качнулась, покатилась плавно вперёд, в полной и зловещей тишине, и слышно лишь было, как зарычали Волка с Медведем.
Всё повторяется, но не точно так же. Похоже, но не более.
Молли только успела кинуть прощальный взгляд на Всеслава, а в следующий миг ей уже стало не до переглядушек, потому что надо было сражаться за саму свою жизнь.
* * *
Анея Вольховна, внучка Змиева, хоть и очень торопилась, а последнюю черту провела так, что и комар носа бы не подточил, и сам батюшка, будь он жив, похвалил бы сдержанно.
Старой колдунье вдруг почудилась, что она вновь – совсем юная девчонка, вернувшаяся домой на побывку из ученья у старой Вереи, и отец стоит за плечом, глядя, как старшая дочь стремительно чертит руну за руной, и касается её затылка, и говорит что-то ласковое, одобрительное…
Она помотала головой. Окстись, старуха, сколько годочков-то уже прожила, отца давно схоронила – хоть и велика чародейская сила потомков великого Полоза, а жизни вечной она не дарует.
Другое даёт она. А Предслава…
Стой, глупая. Потом о сестре думать станешь. Тебе егеря на пятки наступают!
Солдат следовало увести подальше от рунного круга, закружить, запутать, сбить с толку, чтобы они в самом прямом смысле заблудились в трёх соснах, ибо сосен, средь которых можно заблудиться, на всём островке набралась бы едва дюжина.
Она всё сказала Молли, Деве Чёрной Воды. И теперь, хотя связь и разорвалась, всё равно чувствовала, как бьётся её сердце, быстро, часто, взволнованно.
Ничего, девонька, скоро помощь моя подоспеет. Прости, не могу сама с тобой рядом сражаться, надо дорожку отходную торить.
Ибо не просто геройски умереть сегодня надо, но выжить – и победить.
Конечно, могла старая Анея Вольховна выпустить на имперских егерей всю силу своего чародейства, все тайны, добытые у Зверей и у самой природы. Но крепко наставляли в своё время и Верея, и отец, а потом и она сама понимала, принимая изречённое Зверьми – есть людское и есть нелюдское. Звери не сражаются за людей. Звери не правят людьми. У них свой долг и своя война.
А потому – замкнут рунный круг, пришло в движение её чародейство, и осталось ей, старой, лишь водить за собой егерей, надеясь, что там, внизу, ученица её исполнит всё, как должно.
* * *
Молли, лорда Спенсера и надвинувшуюся цепь теней разделяло около дюжины шагов. Очертания тёмных фигур таяли в сером тумане, нечёткие, зыбкие, размытые, они словно выступали из мглы, до конца от неё не отделяясь.
Чем-то они очень напоминали пустоглазов. Точно так же не было у них лиц, точно такие же незаполненные провалы глазниц – их не увидеть, они скорее угадывались.
Молли ощутила озноб. Пустоглазы были мелкой нечистью. Когда в мире есть магия, понятно, что есть и нечисть, подобно тому как в большом городе кроме людей хватает и крыс, и тараканов.
Эти же гости, чем бы они ни оказались, выглядели куда внушительнее.
Серые нити тумана медленно ползли к ногам Молли, обвивались вокруг ботинок, и она заметила, как непроизвольно переступил лорд Спенсер.
– Молли… – хриплым шёпотом выдохнул эрл. – Решайся… или мы с тобой – или никто.
Он переложил клинок в левую руку, правой достал из кармана пару тонких лайковых перчаток. Натянул одну за другой.
Тени послушно ждали, молча и ничего не предпринимая.
Он что-то знал, этот граф. Но…
