Женщину в наряде для верховой езды заслоняет гречанка в белоснежном хитоне, у той в руках жертвенный нож… Брызги крови обагряют мрамор и одеяние жрицы. Она правит службу в храме, окруженном высокими стенами, высеченными в горе, куда ведут бесчисленные ступени… Широко распахнуты двери храма с начищенными до блеска медными запорами, торжественно застыли колонны…
Образы наслаиваются друг на друга, но неизменным остается золотой лик богини Девы – Артемиды-охотницы, воительницы, несущей гибель и возрождение. Вооруженные подруги-амазонки и лукавые нимфы сопровождают ее, играют и поют, резвятся, танцуют на цветущих полянах, жарят оленя, пируют. Скифские царицы и сарматские всадницы – в одном кругу с вечно юными девами, веселятся и состязаются в метании боевых топориков и стрельбе из лука. Смех, музыка… и снова храм – уже другой, не в Тавриде – в Эфесе, величественный Артемисион, чудо света. Сожженный Геростратом ради бессмертия и славы… Даже боги порой не в силах предотвратить зла. Все уничтожил огонь – в том числе и статую Артемиды Эфесской, покровительницы амазонок…
Картина пожара внушала ужас, падали почерневшие балки перекрытий, трещала пожираемая пламенем утварь, рушились колонны. Прекрасная Артемида с яростью взирала на гибель храма… Какой-то ничтожный, бездарный человек погубил святилище, где ей поклонялись и приносили богатые дары люди с разных концов ойкумены! Неужели боги Эллады теряют свое могущество?..
Очнувшись, Елена вспоминала только обрывки, кусочки чужой жизни, каким-то образом рожденные ее больным воображением. Но и эти обрывки спустя несколько минут исчезали из ее памяти, словно их там и не было.
Рид ждал, пока она придет в себя, откроет глаза и попросит воды. Так заканчивались все приступы. Если бы он мог вернуть тот страшный миг, изменить хоть что-то… Увы! Елена была здесь и где-то в другом измерении, с ним и не с ним. Она словно нырнула в черный омут и до сих пор оставалась там. Напрасно он зовет ее, говорит о любви, ласкает, называет своей женой…
– Что ты видишь там, в беспамятстве? – спрашивал он.
– Ничего…
Они оба знали: это неправда. Картинки были столь яркими, насыщенными энергией, что непроизвольно проецировались в сознание Юдина, только он не понимал этих путаных видений и гнал их от себя.
– Наши гости ездили в Партенит, – сказал он. – Теплищев всех заразил своими поисками. Он ищет храм Артемиды Таврической…
Во дворе поднялся шум, и Юдин вышел на балкон. Виринея Нагорная стояла на дорожке, ведущей к столовой, и громко возмущалась поведением администратора:
– Кто вам позволил беспокоить меня? Вы едва не ворвались ко мне в номер!
– Извините… Я хотел напомнить вам, что ужин стынет, а вы не брали трубку.
– Могу я хотя бы здесь отдохнуть от телефонов?
– Не сердитесь на Макса, – вступилась за него Астра. – Это я настаивала на звонке, а потом… в общем, мы беспокоились, не случилось ли чего. К счастью, с вами все в порядке.
– Со мной всегда все в порядке, – отчеканила Нагорная.
Окна столовой светились зеленым, о стекла бились ночные мотыльки. Юдин подивился их нелепому стремлению проникнуть «туда, не знаю куда». Разве он не такой же? Понравится ли мотыльку то, что находится за стеклом?
– А мне? – спросил он у луны.
Показалось, или ее круглый яркий глаз на секунду дрогнул? Словно подмигнул…
Глава 26
Дискотека закончилась под утро. Игорь танцевал с задорной девчонкой с короткой стрижкой и черной от загара кожей. Он пошел ее провожать до пансионата по пустым улицам. Трамваи еще не ходили. Старые акации замерли в розовой предрассветной дымке. Пахло ночными цветами и морем.
– Мне завтра уезжать, – сказала она.
– Ты откуда?
– Из Питера…
Игорю остро захотелось отправиться на вокзал, купить билет до Санкт-Петербурга, сесть в поезд, в одно купе с этой жизнерадостной беззаботной девушкой, забыть Крым, скалы, курганы и дольмены, пить пиво, болтать о всякой ерунде, смеяться, закусывать вареными креветками и не думать о завтрашнем дне.
Смерть Андрея повергла его в шок, от которого он искал спасения всеми доступными способами – танцевал до упаду, пил молодое вино, напропалую ухаживал за девчонками. Дома сидеть было невмоготу. Отец ругался, ну и черт с ним… Сам зальет глаза и командует им и матерью, как рабовладелец. Надоело. Отчасти поэтому Игорь сошелся с Ушаковым, тот давно не держался на одном месте, проводил время то в горах, то в степи – жил на природе, ничем не связанный, кроме собственных прихотей, искал следы древних цивилизаций. Его называли бродягой. А что в этом плохого? Денег у него, правда, не водилось. И слава богу! Теперь Игорь окончательно убедился: от денег – все зло.
– Пригласи меня в гости. – Он поцеловал свою спутницу в щеку. – Хочу в Эрмитаж сходить, картины поглядеть, скульптуры.
– А че, поехали. У нас тоже есть море, только холодное. Балтика!
Конечно, никуда он не поедет, так, обманывает себя призрачной свободой. Пока идет следствие, ему придется оставаться здесь. Вдруг кому-нибудь пригодятся его показания? Ментам он не верил и особо с ними не откровенничал. О чем спросили, ответил, а о чем не спрашивали, умолчал. Не будут они «землю рыть», чтобы поймать убийцу Андрея. Спустят дело на тормозах, сдадут в архив…
То, что Андрей не случайно оказался на той дороге и его не случайно сбили, а убили, не вызывало у Игоря сомнений. Но он своими догадками ни с кем не поделился, да они никого и не интересовали.
Тогда получается, что и Катя погибла вовсе не от руки маньяка. Брат и сестра могли оказаться жертвами одного и того же человека. Или такая у них несчастная доля. «Фатум»! – как любил повторять Андрей. Видно, он что-то предчувствовал…
– Эх, братан… погубили тебя проклятые деньги… – забывшись, пробормотал Игорь.
– О чем ты? – спросила девушка. Она остановилась у забора, обложенного песчаником. – Вот мы и пришли…
Парень неловко обнял ее, ткнулся носом в выгоревшие на солнце волосы. Мягкие и пахнут лимоном. Жаль расставаться!
– Тебя пустят?
– Конечно, здесь же не режимный объект.
– Ладно, бывай… Звони по мобилке…
– И ты звони…
Дежурные, ни к чему не обязывающие фразы. Она вздохнула, набрала цифры кодового замка. Щелчок, и калитка открылась.
Игорь побрел на автобусную остановку. На траве и листьях лежала роса. Продавщица в синем переднике мыла шваброй пыльную витрину круглосуточного мини-маркета. Редкие машины проносились мимо по вымытому шоссе. Курортные города просыпаются медленно и неохотно – жара располагает к безделью, к праздности и дреме.
Море сейчас спокойное, чистое и прозрачное, как слеза, по пустым пляжам бродят чайки, что-то выискивая в песке, шар солнца поднимается над водой, прокладывая малиновую дорожку…
