– Глаза бы мои на вас не глядели! – скрипнул зубами Аким Иванович.
Уступив дорогу «мерсу» старой модели, он плюнул вслед. Теперь ему осталось только завидовать другим людям, беззаботным, довольным жизнью, которые едут к морю и не терзаются тем, чего уже не изменишь.
Он и помыслить не мог о такой снохе! В страшном сне не снилось! А вот грянул гром при ясном небе.
Правду люди говорят – беда одна не ходит. Аким Иванович еще от скоропостижной свадьбы не отошел, а на него новые неприятности навалились – смерть Кати Ушаковой и ее брата! С их стороны он меньше всего ожидал подвоха… Угораздило же вляпаться! Найми он другую горничную, не шныряли бы теперь по вилле милицейские ищейки, не докучали хозяевам и гостям своими расспросами, не рылись в грязном белье семьи Юдиных. Не ославили бы на всю округу…
Больше всего Аким Иванович боялся, что в ходе следствия выплывет наружу подноготная новоиспеченной снохи. Позорище-то какое! Тогда хоть в омут кидайся от стыда. Продавай виллу, уезжай из Берегового – после всех трудов, нервов, вложенных денег. О черт! Дьявол забери эту смазливую бабенку!
– И как ее угораздило подвернуться моему сыну?!
Он сбавил газ. В груди стеснилось, кровь била в висках сильными толчками, вероятно, давление подскочило. Не хватало слечь и глотать порошки, когда нужно срочно уладить ситуацию с уголовным делом. Неужели непонятно, что Юдины не имеют к гибели Ушаковых никакого отношения?
Поздние сожаления грызли его из-за Астры Ельцовой. Наверное, не стоило приглашать на виллу эту дотошную барышню. Она всюду сунет свой нос! Интересно, до чего ей удалось докопаться? Она уже выяснила, что за «нечистая сила» поселилась в хозяйском доме? Ведь именно из-за этого пришлось прибегнуть к ее услугам. Заодно чтобы и к снохе пригляделась – уж не дурачит ли прекрасная Елена окружающих мнимой потерей памяти? Не зреет ли в ее отнюдь не помутненном рассудке холодный и жестокий расчет? Чего от нее ожидать? К чему готовиться? Вдруг ее «заболевание» – просто ловкая и хитрая игра? Рид, конечно, простофиля, раскис, влюбился, потерял голову…
– Ну, меня-то, голубушка, голыми руками не возьмешь! – сам себя убеждал Юдин. – Я стреляный воробей!
Однако, как он ни старался, проникнуть за броню Елениного притворного или настоящего беспамятства не мог. Она от свекра шарахалась – как, впрочем, от любого незнакомого человека – и будто ощущала его неприязнь. Впрочем, испытываемое им чувство к Елене было, скорее, всепожирающей ненавистью. О-о-ооо-ооо! Она посмела влезть в его семью, посягнуть на святая святых, нарушить раз и навсегда заведенный порядок! Хуже всего, что эту ненависть приходилось скрывать.
Иногда он ловил на себе остановившийся, безумный взгляд Елены, и нервный озноб пробирал его до костей.
– Ты ее не боишься? – как-то спросил он сына. – Ты уверен, что она не лжет?
– Зачем ей лгать? – удивился тот.
Ну, разумеется, глупый Ромео и мысли не допускал о подлом коварстве Джульетты.
– Надеюсь, не ты ее… изнасиловал?
Показалось, сейчас Рид набросится на родного отца с кулаками, повалит его на пол, изобьет, но сын сдержался.
– Я ее и пальцем не трогал до первой брачной ночи.
– Первая ночь у нее была с другим! Или с другими… Вряд ли ты удосужился хотя бы выяснить, с кем.
Рид побледнел:
– Ты ездил в «Зеленую дачу»?
– У меня свои источники информации…
– Шпионил, да?
– Я имею право знать, кто будет жить со мной бок о бок!
– Мы с Еленой поселимся отдельно и не собираемся надоедать вам с мамой частыми визитами.
В глазах сына блестела сталь, и Аким Иванович отступил. В лоб укрепленную твердыню брать глупо – потерь будет не счесть, а ожидаемого результата можно не добиться. Нужно искать обходные пути.
Его ум начал работать, анализируя последствия намеченных действий и отбрасывая один вариант за другим. Здесь следовало использовать нестандартные методы.
Этот первый безобразный скандал между отцом и сыном разразился в помещении новоприобретенного пансионата под Форосом, куда Аким Иванович, очнувшись от «свадебного» шока, увез Рида, чтобы поговорить по-мужски и заодно нагнать страху на строителей. Они ехали в разных машинах и, добравшись до места, разговаривали как чужие. Лед в их отношениях вместо того, чтобы таять, становился все тверже.
Елену сын оставил на вилле под присмотром сиделки. Она почти не выходила из комнаты. Память ее мало-помалу прояснялась, и обмороки случались реже. Однако она так и не смогла рассказать, что произошло с ней после приезда в Крым, как она оказалась в придорожной полосе без вещей и документов. Ее мучили ночные кошмары, страхи, приступы головной боли.
Аким Иванович скептически относился к медицине, особенно в области человеческой души. Он сам когда-то пытался избавиться от душевных страданий при помощи таблеток и убедился в их бесполезности. Пока пьешь – все налаживается, только бросил – жизнь опять приобретает черные и серые тона.
– Она никогда не выздоровеет полностью, – говорил он сыну. – Она будет уходить от тебя в свой мир призраков и химер, и ты напрасно станешь звать ее…
При этих словах перед ним невольно возникала жуткая картина: затхлая темнота, полосы света, проникающего через заколоченные окна, вытянутое, невероятно длинное белое тело, висящее в петле… Это Элиза, девушка, которую он любил…
Весь в испарине, Юдин съехал на обочину, распахнул дверцу машины и долго сидел, унимая дурноту. Его взгляд упал на придорожный колодец. Захотелось вылить на себя ведро ледяной воды… Так он и сделал. Мокрый, холодный, он плюхнулся обратно на сиденье и потянулся за коньяком. За рулем нельзя! А, плевать, сколько тут ехать? Полчаса, и он в Береговом…
Глоток теплой обжигающей жидкости привел его в чувство.
Может быть, на них, Юдиных, лежит родовое проклятие? Сначала он едва не сошел с ума, потеряв Элизу, теперь сын безумствует из-за Елены…
«Зачем было собирать на вилле всю эту оккультную братию? – корил он себя. – Колдунов, сивилл, коварных соблазнительниц? Наверное, мой рассудок помутился от такого развития событий. Черт меня попутал! Хотя обычными мерами с проклятием не справишься».
Он совершил немало ошибок. Не стоило называть виллу именем Элизы. Мертвые тянут за собой живых. Правда, он схитрил и добавил к имени погибшей девушки букву «о». Пусть все думают, что вилла названа в честь Элоизы, ученицы и романтической подруги великого мыслителя Абеляра, монахини, сочинявшей любовные письма.
Юдин помнил, как они с Элизой вместе читали признания Абеляра: «Под предлогом занятий мы целиком отдавались любви; уроки для нас стали лишь теми минутами, когда нас влекла друг к другу таинственная, непреоборимая сила».
– Мне кажется, эти строки о нас с тобой, – шептал он.
А она предпочла другого – грубого, невежественного мужлана, который переспал с ней и бросил. Все закончилось ужасно. Старый барак с провалившимся полом, крысы, темнота, петля, привязанная к деревянной балке… Он думал, что вместе с Элизой в нем тоже все умерло. Но иногда наваждения бывают невероятно живучими…
