— Это ночной кошмар, — произнесла я не слишком уверенно. В груди еще ощущалась смутная боль, а ноздри, кажется, до сих пор улавливали запах дыма и металла.
— Ты кричала, — пояснила Наташка, усаживаясь на край моей кровати.
Я молча кивнула, все еще пытаясь прийти в себя. Очень странный сон. Очень живой и яркий. Настолько, что даже реальность после него кажется бледной, будто смазанной. Опять рыцарь. Хотя, если подумать, для сегодняшнего сна есть весьма логичное объяснение. Встреченный парень рассказывал мне о рыцарях-тевтонцах, штурмах и ратных подвигах. Очевидно, истории произвели на меня большее впечатление, чем мне самой показалось вначале.
— Мне снилось, что меня похитили, — тихо проговорила я. — Рыцарь в шлеме, украшенном птичьей лапой… Он уже снился мне. Сама не знаю почему, но боюсь его до дрожи.
— Не бойся, это только сон, — успокоила подруга, присаживаясь на кровать рядом со мной. — Мне тоже иногда снятся повторяющиеся кошмары. Один из них — про то, как я застреваю в лифте. Но ничего, пока обходилось…
Я кивнула, и мы помолчали.
— Марин, а как ты думаешь, мы с Юркой друг другу подходим? — Наташка зябко поежилась, устроилась на моей кровати, подтянув к подбородку ноги, обхватила их руками.
Вопрос прозвучал неожиданно. Вот уж о чем не думала сейчас. Хотя лучше уж говорить о Юрке. Вообще о чем угодно, лишь бы позабыть приснившийся кошмар, при одном воспоминании о котором меня начинала бить дрожь.
— Да, конечно, подходите. Это сразу видно, — поспешно ответила я.
И Наташка облегченно вздохнула.
— Ты на меня не обижайся, — продолжала она. — Все так неожиданно закрутилось, я и сама не думала… Помнишь, как мы сидели у костра, а рядом плескались волны озера, и было светло, почти как днем… Я тогда посмотрела на Юрку и поняла, что не видела его до этого времени. Представляешь, мы учились вместе с первого класса, но, чтобы разглядеть человека, потребовалось уехать далеко-далеко от дома! Но я тогда еще не знала, что тоже нравлюсь ему… Я подошла, сказала какой-то пустяк, что-то банальное вроде того, что он хорошо поет, а он вдруг улыбнулся, посмотрел мне в глаза и, взяв за руку, посадил рядом…
Разумеется, я помнила все. Слишком хорошо помнила.
— Счастливая ты, Наташка, — выдохнула я куда-то в подушку.
— Ох, — в голосе подруги опять послышалось беспокойство. — Ты не переживай, Маринка. Ты знаешь, какая ты красивая! Помнишь, как я плакала оттого, что у меня не такие волосы, как у тебя?
Я покосилась на Наташкины волосы — пышные, блестящие и тяжелые — не то что мои, очень тонкие и легкие. Было бы чему завидовать!
— Ты самая лучшая и обязательно встретишь свое счастье. Совсем скоро. Скорее, чем ты думаешь, я тебе обещаю! — неожиданно произнесла подруга.
Я улыбнулась. Иногда мне начинало казаться, что я старше той же Наташки лет, наверное, на десять.
Глава 4 Осколки мозаики
На следующий день нас повезли на экскурсию в пригород. Мы побывали в одном из рыцарских замков, принадлежавших когда-то могущественному Ливонскому ордену — или, как его еще называли, ордену меченосцев. Мне всегда нравились такие вещи, однако сегодня я была рассеянна. Рассказы экскурсовода не шли ни в какое сравнение с историями того странного парня, с которым я познакомилась у собора. Думаю, всем нашим понравилось, если бы эту экскурсию вел Артур. Его слова казались живыми и волнующими. А еще в них не было ни одной даты, в которых я вечно путаюсь.
Но больше всего мне, конечно, хотелось взглянуть на книгу с моим портретом.
— Марина! Не спи, замерзнешь! — одернула меня Наташка после того, как я задумчиво покивала в ответ на какой-то ее вопрос и не произнесла ни слова.
— Ты, часом, не влюбилась? — приставала она.
Я почувствовала, что краснею. Юрка тоже беззастенчиво смотрел прямо на меня. В этот момент я готова была его убить! Или самой выброситься с этой чертовой башни — что угодно, лишь бы не встречаться с ним взглядом!
— …Во вчерашнего незнакомца, — добавила Наташа, и я с облегчением вздохнула: не догадывается! Какое счастье, что она ни о чем не догадывается!
— Нет, еще чего не хватало! — легко ответила я, и на лице подруги явственно проступило разочарование. — Но мне все равно надо с ним увидеться. Скорее бы вернуться в Ригу!..
Я бежала, и в груди колотилась надежда, вместе с сердцем отсчитывая мгновения: тук-тук-тук. Мы не договаривались о времени встречи, и, признаться, я не очень-то верила, что человек проторчит у собора целый день, дожидаясь меня. Если он и приходил, то наверняка давным-давно ушел. Ведь уже поздно, и город стал заворачиваться в вечернюю мглу. Но, так или иначе, я совершенно по-глупому, безрассудно продолжала верить и бежала, бежала куда-то по сказочной, сияющей снегом и гирляндами Риге вечером двадцать девятого декабря.
В суматохе побега я забыла шапку, и волосы растрепались. Прохожие шарахались от меня. Возможно, оттого, что я бежала слишком быстро, а возможно, оттого, что я была похожа на ведьму.
Но вот и площадь, и собор, при виде которого у меня замерло сердце и подкосились ноги. Я остановилась, прислонившись пылающим лбом к ледяному столбу чугунного фонаря. В глазах потемнело, я не видела ничего, только тяжело дышала, словно выброшенная на берег рыба. Холодный воздух обжигал легкие. Увидь меня сейчас мама, она наверняка сошла бы с ума — она всегда беспокоилась о моем здоровье, на мой взгляд, чрезмерно.
Когда я немного отдышалась, зрение вернулось ко мне, я подняла голову и увидела на другом конце площади удаляющуюся маленькую фигурку. «Это он!» Я бегом бросилась через площадь, к счастью, почти пустую в этот час. Бежала так быстро, что сердце колотилось где-то в горле. И вот могла уже разглядеть того, кого преследовала. Темная куртка, светлые волосы. Несомненно, он!
— Артур! — крикнула я, но парень не оглянулся.
Я догнала его, схватила за руку. Он удивленно посмотрел на меня незнакомыми чужими глазами и сказал что-то непонятное. Ну конечно, это же Рига, здесь светловолосых полным-полно.
— Извините, я ошиблась, — пробормотала я и, понурившись, побрела прочь.
Незнакомый парень что-то говорил мне вслед, но я не слушала.
Вот и угол собора. Вот плита со странным, похожим на цветок, крестом. Я зачем-то провела по нему пальцем, повторяя причудливые контуры. Плита была холодная-холодная. Холоднее железа. Холоднее всего, к чему я прикасалась в жизни. Или это мне только показалось? А еще мне снова почудилось, будто кто-то на меня смотрит, но, оглядевшись, я никого не заметила. Только одна женщина с лотком собирала свой товар. Я подошла к ней:
— Здравствуйте. Вы говорите по-русски?
— Т-та, тевочка, — ответила она с акцентом, мягко произнося все звонкие согласные и немного растягивая слова, отчего они приобретали новый, незнакомый оттенок.
