– Все нормально, – я села, потерла руки, чтобы согреть их, и стала приводить в порядок прическу. – Холодно просто.
– Холодно? – недоуменно переспросил младший из мальчишек.
– Странная ты какая-то, – выдала девочка, подозрительно оглядывая мою одежду. А потом прибавила: – Еще и одета странно.
– Стойте, да ведь она не наша! – воскликнул старший. – Она вообще не как все! Ты откуда здесь взялась?
– Оттуда, – я указала вверх, не придумав лучшего ответа.
– Ничего подобного, – возразил он. – Там таких нет, уж я-то знаю!
– А я еще выше живу, – хмыкнула я и поднялась. – Слушайте, дайте воды, а?
– Воды? – переспросил первый мальчишка, а я сразу расстроилась: может быть, они не знают, что такое холод, это ладно. Но если они еще и о воде представления не имеют, то плохи мои дела!
– Да, воды, – ответила я. – Вы хоть знаете, что это такое?
– Конечно! – простодушно засмеялись они. – Вода – это главное, вода – это жизнь!
Я облегченно вздохнула, чувствуя, как кулон резко остывает. Значит, эти трое ребятишек не причинят мне зла. Стоп, трое? Их же было четверо. Точно, из двух сестренок-близняшек сейчас присутствовала лишь одна.
– Пошли к нам, – предложила она. – Я дам тебе воды. Только маме с папой не говори, что мы за младшим не углядели, ладно?
– А то нам здорово влетит, – вздохнул старший. – Тебя как зовут-то?
– Ника.
– Чего-чего?! – округлили глаза все трое. – И не выговорить!
Тут настал мой черед удивляться:
– Что же тут сложного? Ника – просто и легко.
– Ничего ж себе просто и легко! Да я так и язык не выверну! – воскликнула девочка. Она открыла было рот, но тут же передумала: – Ладно, не буду коверкать, а то ты обидишься. А меня зовут…
Звук, который она после этого издала, я уж точно не опишу. Что-то протяжное, состоящее почти из одних гласных, плохо различимое для моего слуха.
– М-да, – ответила я. – Боюсь, твое имя я тоже не выговорю.
И тут я поняла, почему так. Они здесь говорили вовсе не по-русски. У них имелся свой собственный язык, не похожий вообще ни на один из знакомых мне. Но специфика этого полного иллюзий мира просто позволяла нам понимать друг друга, убирая всякий языковой барьер. А вот с именами было сложнее – они же не переводятся!
Я наблюдала, как мои новые друзья свернули коврик, как взяли на руки малыша, а затем меня повели куда-то между домами. В конце концов ребята открыли низенькую дверь в какой-то стене и гостеприимно предложили мне войти. Внутри было абсолютно темно, я только и разглядела уходящую вниз лестницу. Но моим провожатым, похоже, темнота не была помехой.
– Ну, что ты ждешь, пошли!
Я немного помедлила, вынула из кармана фонарик и включила, освещая себе путь.
– Ух ты! – заорали они. – Это что у тебя такое? Покажи поближе!
– Да погодите, не выдирайте из рук, дайте хоть спуститься!
Внизу оказалось небольшое помещение, выложенное гладким желтоватым камнем. Из стены по аккуратно вырезанному в мраморе желобу текла вода, наполняя большую каменную чашу в форме белоснежного фантастического цветка.
Тут уж я не колебалась, пила долго и жадно, а они тем временем рассматривали мой фонарик, светя им то друг на дружку, то по сторонам, а потом девочка сняла свою диадему и долго наблюдала игру света в ее камнях.
– Как интересно! – Ее восторг был истинно детским. – И я такое хочу! А давай на что-нибудь поменяемся?
Я замялась. Мне было бы не жалко подарить ей фонарик, но что я без него буду делать в этой темнотище?
Она поняла это по-своему:
– Пойдем, покажу, что у меня есть. Тебе что-нибудь обязательно понравится!
– Пошли! – поддержали мальчишки и, подхватив маленького, открыли дверь в противоположной стене. Там я увидела другую лестницу, ведущую наверх.
Что мне оставалось? Светя под ноги фонариком – ступени были узкие и крутые, я пошла за ними.
Мы оказались в просторном помещении с окнами, и я снова ахнула. Если снаружи эти дома напоминали сказочные дворцы, то внутри… Убранство было скромным, с претензией на изысканность, но больше всего меня поразило другое. Из щелей, как в нашем мире сказали бы, за плинтусом, росли странные растения – длинные, вьющиеся по стенам, по виду напоминавшие еловую ветку. И… они светились! Ярче фосфора, но, конечно, тусклее моего фонарика. Так вот что освещало жилые помещения в этих домах, а я-то думала! Значит, огни этого города я увидела благодаря такому светящемуся чуду здешней ботаники?!
– Кто это? – раздался женский голос у меня за спиной.
Так, кажется, родители пожаловали… Точно. Обернувшись, я увидела, как в комнату вошли двое – если не сказать вплыли, настолько мягко и бесшумно, но вместе с тем стремительно было их движение. Мужчина и женщина, а через несколько секунд за ними следом из темного проема появилась крошечная сморщенная старушка.
Кулон, до сих пор холодный, слегка нагрелся, и у меня похолодело на сердце: дети-то повели себя как дети, а вот как ко мне отнесутся взрослые и кто они на самом деле? А ну как сейчас превратятся в каких-нибудь рептилоидов и сожрут меня с потрохами?!
Они остановились и ждали, не слишком добро глядя на нежданную гостью. Не зная, как поступить, я вспомнила о приличиях. Не знаю, какие тут правила поведения в гостях, но стоять столбом – самый дурацкий из всех возможных вариантов.
– Здравствуйте… – Я сдуру сделала какой-то неуклюжий реверанс.
Выручила девочка:
– Мама, это наша подружка! У нее такая штука есть красивая, она ярко светит!
Фонарик я к этому времени выключила и убрала в карман. Хотела достать и показать, но тут вмешался младший из мальчишек:
– Мама, а он на дорогу выбежал! – Последовал кивок в сторону малыша. – А там черные летели! А она побежала, схватила, унесла! – он указал на меня.
– Что?! – повысили голос взрослые хором. – Так-то вы за ним смотрите?!
Мать семейства с грозным видом сделала шаг к детям.
– Ябеда! – тихо и зло прошипела девочка.
Тут я поняла, что сейчас им и правда влетит, и решила смягчить ситуацию:
– Погодите! Я… случайно шла себе мимо, а они играли и смотрели за маленьким как полагается. Вдруг гляжу – летят эти… черные, – не зная, как их назвать, я воспользовалась терминологией мальчишки. – И вдруг ваш малыш вскакивает и бежит на дорогу. Ребята побежали следом, просто… я ближе оказалась.
Последовал короткий, но строгий допрос, в ходе которого мои незадачливые знакомые вздохнули с облегчением – взрослые мне частично поверили, и разбирательство обошлось для них легким выговором. Я тоже успокоилась – съедать меня с потрохами явно никто не собирался, напротив, сердечно поблагодарили. После чего церемонно усадили на полукруглую, непривычной для меня формы кушетку, хотели угостить обедом. Но я не решилась пробовать здешнюю пищу – кто знает, что они тут едят и как это на меня подействует.
