Клонило в сон. Не хотелось разговаривать. Часто натыкалась на острые ветки, они царапали кожу, цепляли волосы, одежду. Пес трусил впереди, издавая короткие урчащие звуки. Открылся выход из тоннеля. Внутри вырубки полумрак, утренние проблески еще плутали где-то рядом с горизонтом, увязая в лесах, болотах, горных изломах. Но дышаться стало легче. Ощущалось, вот-вот солнечный свет погонит сумрак в отдаленные пещеры, подземелья, ямы и в глухую беспросветность чащоб.
Пес проводил до двери строения. В отверстиях-оконцах дрожал тусклый свет. Катюха дотронулась до головы собаки, в сознании возникло лицо Александра, отдернула руку, взялась за кривую ручку.
На столе чадили лампы, в спальне на лосиных шкурах вкусно разметались парни. Дрыхли, как медведи в берлоге. «Все на свете прохлопали», — подумала Катюха с сожалением. Растолкала приятелей и стала выкладывать ночные события. На сонных лицах заиграло недоверие, усмешки. После последней фразы тишину прервал голос Лугатика:
— А ты не заливаешь, подруга? — Сидел прямо, подтянув к себе колени, раскатал штанины, стрелки на брюках и рубаха помялись. — В лесу достаточно крикнуть «Ау» — и далеко слышно, а тут долбили из многих винтарей, шум на всю вселенную, а у нас, выходит, уши заложило. Не накручивай вранье. Какого черта разбудила? — Володька поморщился, потянулся, привстал на коленях. — Приснилось, что ли? Или в темноте почудилось. С каких это пор трепать языком научилась? Даже я не смог бы навесить такую лапшу. Вон Андрюха уши растопырил.
Раппопет смял под собой лосиную шкуру, недовольно засопел, застегнул на груди рубаху, медленно поднялся на ноги, затянул брючный ремень:
— Ты, Лугатик, про свои уши трави! — шагнул он к Катюхе, прислонившейся плечом к дверному косяку, присмотрелся. — В нашем положении у каждого может крыша поехать: перевернутые дома, задоходые буровят всякую чушь, сумасшедший дом, деньги не такие. Но чтобы из собак — люди, а из горожан — волки… — передернулся. — Наверно, ночью что-то произошло, но не такое же, на самом деле. Ты переборщила со страху. Не переживай, Катюха, каждому из нас сейчас черт знает что может померещиться, тем более ночью среди скопища собак. Не только волки, тут запросто разные чудовища привидятся.
— Да перестаньте вы! — огрызнулась Катюха. — Спросите у Буриха, если мне не верите! — оторвала плечо от косяка, ступила на мягкие шкуры.
У стены заелозил Малкин. Сложно поверить в Катюхину историю, но какой смысл ей придумывать? Может, в этом городе не только днем все наперекосяк. Показал на бревенчатое возвышение:
— Ложись, вздремни, а то измотал этот город. В башке полный кавардак. Похоже, мы серьезно куда-то вляпались и выбраться — не знаем как. Тут и в мага поверишь, и в волков. Нам и горожане днем про Философа толмачили. Но за каким чертом Философ нас сюда затянул? Не сами же по себе мы здесь оказались. Чувствую, без Философа нам не обойтись.
— И этот туда же! — безнадежно махнул рукой Лугатик. — У тебя, Ванька, в черепке черви. Молчал бы, как всегда, за умного сошел бы, тоже мне мыслитель нашелся. Нам что, больше делать нечего, как Философа искать? Найти бы Карюху.
— У всех этот Философ на языке, посмотреть бы, что это за невидимка, — сплюнул Раппопет. — На нас сети накинул, — криво усмехнулся. — Ну и ну. Убираться отсюда надо, пока, как волков, не освежевали. От этих людей-собак, видно, ничего хорошего ждать не приходится. Пса Александром зовут? — Раппопет боролся с двояким чувством, наконец крякнул и потопал к входной двери, морщась от истошного визга петель, выглянул. — Эй, кто здесь Александр? Загляни к нам, приятель!
В щель просунулась песья голова, потом протиснулся весь, телом раскрывая скрипучие двери, уставился на Раппопета и негромко заурчал, как бы произнося: «Ну, вот он я, приятель, чего тебе нужно?»
— Ты понимаешь меня? — сконфуженно помялся Андрюха. — Если понимаешь, подтверди как-нибудь. Ну, гавкни, что ли. А то беседовать с тупым животным не по-человечески получается.
Пес повел головой. Из дверного проема спальни на него таращились остальные. Сверху вниз качнул головой, тихо гавкнул.
— Ну и дела, — раскрыл рот Лугатик. — Он понимает. Неужто Катюха не наплела? Никогда бы не поверил, если б сам не увидал. Где же мы, черт побери, находимся, парни? Что это за место такое? Тут не только задоходые и дома крышами вниз, тут что-то почище. Кажись, Ванька прав, вляпались по полной. — Володька поймал на себе взгляд Александра и поспешил сказать: — Поискал бы ты, Александр, Буриха, потолковать с ним надо.
Пес безмолвно выскользнул за дверь.
Парни устроились за столом. Не хотелось верить, что все завязалось в нелепый узел и чем дальше в лес — тем больше дров. Вчера казалось, достаточно приложить немного дополнительных усилий, чтобы вытащить Карюху, выкарабкаться из непонятной ситуации и смотать удочки. Теперь ночь угробила на корню вчерашнюю надежду. Молоть языками не хотелось. Что толку от пустой говорильни? Ждали около часа, за отверстиями-оконцами рассвет набрал силу.
Раппопет распахнул дверь, утренние лучи ворвались в помещение, две собачьи морды, в том числе Александра, вытянулись навстречу. Раппопета словно обдало ушатом холодной воды, надо же так лопухнуться, он было поверил, что пес Александр понял его и отправился за Бурихом, однако Александр преспокойно сидит у двери и, похоже, никуда не мотался. Все-таки пес есть пес, человеческой речи не понимает, превращений в людей быть не могло. Катюха хорошую лапшу на уши навесила, всех посадила на крючок. Раппопет разозлился на себя, раздраженно прикрутил фитиль у одной из керосинок, сделал это так резко, что пламя задохнулось и погасло.
Собаки отошли от двери, в дверном проеме показался Бурих.
— Катюха все рассказала, — в лоб встретил Раппопет, кивнул в сторону спальни, девушка калачиком свернулась на лосиных шкурах.
— Вот и хорошо. — Петька по скрипучим половицам прошел мимо Андрюхи и устало опустился на скамейку. — Александр передал, что вы хотели потолковать со мной. О чем, если от Катюхи все знаете?
— Ты дурака-то из себя не корчи. Мало ли чего она тут наплела! Это не значит, что мы всему поверили. Все шито белыми нитками, — опередил из-за стола надтреснутый голос Лугатика. — От таких знаний одна тошниловка. Хотелось бы услышать правду, а не дурацкие вымыслы про волков и людей-собак. Скажи, где искать Карюху, и мы уберемся отсюда.
— Сейчас опасно появляться в городе. Еще не все закончилось. — Бурих оперся локтем левой руки на столешницу, мотнул шевелюрой и собрал в правую ладонь бороду. — Ветер продолжает тащить с его улиц мерзкие запахи. Я не знаю наперед, что еще случится, но запахи усиливаются. Надо быть начеку. Здесь всегда следует быть наготове, если хочешь выжить.
— Да пошел ты со своими запахами! — сорвался Раппопет, закрутился на месте, как ужаленный. — Мы теряем время из-за запахов и бредовой болтовни! Торчать тут я не собираюсь. Не хочешь помочь — так и скажи. Продолжай нюхать свои запахи и дальше! Меня враньем про людей-собак и волков больше не купишь! И убери псов от двери. Осточертели. Так ты поможешь или отказываешься? Тогда без тебя обойдемся, сами с усами.
